На папирусе трудно ножом начертить иероглиф,
А на коже легко, натянулся упругий атлас...
Наши души мертвы, а тела бесконечно продрогли,
Пребывают во тьме и не видят друг друга анфас.
Оголённые стены, одна неприметная дверка,
До которой ведут погружённые в сумрак пути.
Каждый ищет себя, но находит того же берсерка,
Он безумен и дик, если вовремя не укротить...
Обнажённое солнце черкнёт поминальную руну
И оставит тавро на сетчатке распахнутых глаз.
Умирает любовь, обрываются тонкие струны,
Только память хранит безнадёжно потерянных нас.