Лето. На берегу извилистого Немана, окруженная со всех сторон лесом и озёрами, словно спрятавшись от мира и непрошенных гостей и прохожих стояла белорусская деревня Стукалы. Деревенька небольшая, дворов пятьдесят.
Вдоль главной улицы, которая образовала неровный круг длинной в два километра, стоят дворы крестьян колхоза «Красный партизан». Идешь по улице и глаз не отвести, с одной стороны, внутренней, дома не похожие друг на друга в зависимости от зажиточности, трудолюбия хозяев и количества семейства проживающего на дворе.
Есть дома крытые жестью, черепицей и шифером. Окна с карнизами и без. Но если с карнизами, то с такой зубчато-фигурной резьбой, что разукрашенные в белый, зеленый и голубой цвет они создавали настроение и ощущения праздника.
Заборы тоже были на любой вкус – из жердей, дощатые или плетенные, из цветового листа после прессовой обработки – эти самые редкие.
К домам или рядом с ними ютятся амбары, хлева и летние кухни.
Иногда, очень редко, картина меняется. Глаз натыкается на домишко обнесенными редким, частоколом, местами покосившемся в разные стороны.
Через дорогу раскинулись огороды уходящие в воду, в заводь, в болотца.
По весне Неман выходил из берегов и вода подступала под самые хаты и стояла иногда до середины лета. Мужики и хлопцы ловят рыбу мешками, боясь поспасть лесничему на глаза. Рыба это бесплатное мясо, иногда и деньги.
Босоногая, беззаботная, почти голая детвора целыми днями бегает по деревне - криком и смехом оповещая о продолжении рода человеческого.
В каждом дворе было по трое-четверо детишек, редко двое и уж как исключение один…
Вечером деревня принимала совсем другой облик. На улицу выходила молодежь.
Девчата парочками или группами нахаживали километры по деревне, в том случае если лучшие места на скамьях у гостинца были заняты другими девчатами постарше иль парнями с которыми стеснялись заговорить, хотя очень хотелось.
Вечером с Немана подул ветер, донося девичий смех и гармошку с соседней деревни, находившейся на другом береге реки.
Ночь накрывала деревню сверчковым пением. За последними дворами, верхушками деревьев нашёптывал колыбельную лес.
Месяц ночным солнцем освещал крыши домов, заглядывая во все окна сразу.
Только в хате Басалыги было шумно и весело. Пол деревни родни собралось за большим столом отметить большое и радостное событие. Сегодня после обеда из лесу вышел солдат – Басалыга Виктор. Сын вернулся из армии.
Два дня назад старикам в деревню почтарка привезла на велосипеде телеграмму: «Приезжаю 7 июня. Встречайте».
Счастливые батьки засуетились, забегали и словно помолодели. Надо было зарезать овечку, баранчика, выгнать самогону, благо брага уже подошла, побелить печь, да мало ли хлопот у хозяев соскучившихся по любимому сыночку. Так встречают только дорогого гостя.
Два годка как ушел из дому сын. Каков теперь? Мужчина, по фотокарточкам видно – возмужал. Курит поди… Может и зазноба имеется. – Думала мать, все делая по дому с огоньком в глазах. Старик говаривал ей: «Чего светишься нибы лямпачка? Гляди перегаришь раньше сроку». А сам радовался за старуху, за себя и думал: «Погуляет сынок, устроиться на работу – хоть в колхоз, а хоть в город… Жениться… Пойдут внуки… Нет, лучше в город. Там сподручней. Вода из крана, газовая плита вместо печки… туалет… Магазины, кино, другие культурные места… Чего в деревне копаться с утра до ночи. Пусть поживут по человечи. А к нам на выходные с невесткой с детьми малыми». Слеза наворачивалась у старика от таких мыслей.
Бедность, батрачество, только при советской власти сам себе хозяином стал. Потом война, разруха, голод… Ничего, это уже позади… Не один он маялся, другим тоже досталось, бывало и хуже.
Сидели родители подле друг друга и не могли налюбоваться родным сыночком. Девчата деревенские и ребята облепили товарища, тоже соскучились, все расспрашивают что да как – все интересно.
Один Федор, брат двоюродный Виктора не выражал бурных эмоций и восторгов. Конечно он рад был возвращению брательника, с которым должен был идти служить в один день. Но из-за хворобы не брали Федора в Армию, как он ни просил, как не умолял военкома. Эпилепсия – таков диагноз призывной комиссии развел братьев и друзей на два года.
Виктор писал письма из Армии брату, успокаивал трудностями службы и не совсем веселыми буднями. А для Федора, каждое письмо солдата Виктора выворачивала на изнанку…
-Ну что брат не весел. Аль не рад моему возвращению?
-Тоже скажешь. – улыбнулся Федор.
-Хорошо дома – окинул подвыпивших гостей Виктор – только душно, воздуху мне мало. Мечтал я брат, вернусь домой и окунусь первым делом в Неман. Смою солдатскую пыль, обниму тебя и скажу – а не гульнуть нам денька три-четыре братец по этому поводу.
-Не могу я. Мне на работу. Завтра вечером уезжаю.
-Эх, жаль. А может ну её к черту эту работу. Возьмешь отпуск. Отдохнем.
-Не дадут. Сезон. У нас отпуска зимой предусмотрены.
Кто-то поголосистей затянул песню, которую пели все гости перед тем как разойтись по домам.
Бывайте здоровы, живите богато,
А мы уезжаем да дому, да хаты.
Мы славно гуляли на празднике вашем,
Нигде не видали мы праздника краше…
Виктор с родителями благодарил уходящих за уважение оказанное их дому и лично ему своим посещением.
Когда за последним гостем закрылась дверь в сенцах, мать занялась уборкой посуды со стола. Отец сел напротив сына, налил по чарке и завел разговор:
-Как жить думаешь дальше, сынок?
-Ну чаго прычапиуся, черт стары. Ночки яшче не пераначавала дзитя.
-Цыц, мати. – по доброму, без злобы прикрикнул старик. – могу я погутарить с сынам па мужски. Не суйся в мужицкий разговор. Давай выпьем, сынок.
Выпили.
-Пойду я батя, с Федькой, прогуляюсь по деревне, спущусь к реке, искупаюсь. Грызет меня тоска по Неману.
-На ночь глядя! Дня завтрашнего мало? – встрепенулась мать.
-Я два года об этом мечтал мама. Окунусь, смою армейскую пыль и стану совсем гражданским человеком. Да и Федор здается мне не спить. Грустный он ушел. Поддержать брательника надо.
-Пусть идет мать. Взрослый уж. Сам решать должон, что делать и как жить. – Закончил отец, а глаза светились горделивой радостью и неописуемым счастьем.
Виктор встал из-за стола, подошел к матери, обнял её, поцеловал.
-Не ходил бы ты сынок, побыл бы дома с нами. Мы тоже по тебе скучились. – Не отпускала мать сына.
-Эх мама, не понимаете вы меня.
Дом где жил Федор был в метрах сорока от дома Виктора. Они были соседями. Виктор подошел к окну у которого спал брат и постучал тихонько в стекло. Занавеска почти сразу открыла лицо тети Сони.
-Тёть Сонь, Федя спит?
-Спит поди. Чего хотел? Отдыхал бы тоже. Завтра свидитесь.
-Не спится. Соскучился я по нем. Хотел посидеть на бережку, поболтать.
-Иди домой, к родителям. Первую ночку надо дома переночевать. Наговоритесь ещё. Завтра хоть весь день балакайте.
-Не могу я уснуть. Не могу… Разбудите Федьку, пожалуйста.
-Не сплю я, – послышался Федин голос. – Погодь чуток.
-Завтра в город, на работу ехать. Поспал бы сынок, - уже ласковее обращаясь к сыну, одевающим штаны, ласково пропела мать, зная что твориться у сына на душе. Не ходите хлопцы ночью-то. Феденька?
-Да ладно мама. Что мы маленькие, что ли?
-Только в воду не лезьте.
-Ладно.
Обнявшись братья спускались к Неману.
-Махнем завтра на рыбалку?
-Махнем. Чего не махнуть. Небось забыл как чайкай править.
-Кто? Я? Это мы ещё посмотрим.
Стоя на одной ноге, стягивая штанину Виктор не сводил глаз с быстро движущего потока воды.
-Часто видел я во сне эту картину. Точь-в-точь, ей богу.
Фёдор раздевался не спеша, складывал свои вещи рядом с вещами брата. Виктор достал сигарету, закурил, глубоко и смачно сначала затянулся, потом выпустил дым. За рекой, в древне на противоположном берегу, слышался собачий лай. Собака заливалсь.
-Девки не перевелись на том берегу? – Спросил Виктор подмигивая брату.
-Они и на этом не переводились.
-Не-а, с чужого огорода яблочко вкуснее. В городе девчат небось поболей.
-Ясное дело.
-Есть подруга?
-Нет. – Коротко отрезал Федор.
-Не верю!
-Почему? – спокойно ответил Федор. – Некогда. Работаю до паздна. На свидания нет времени.. Пока.
-Где работаешь?
-В мелиорации. Старшей сестры муж устроил, я в его бригаде, он тоже там работает – бригадир.
-Чего делаешь?
-Осушаем болота, делаем плодородней почву. Уезжаем рано – приезжаем поздно. На выходные приезжаю сюда. Бывает уезжаем на неделю, на месяц - на вахту.
-Интересно? Доволен работай.
-Конечно доволен. Живу на всем готовом у сестры. Зарплата… как у министра. Мелиораторы сейчас в почете.
-В колхозе не остался – ушел, а в земле продолжаешь ковыряться. – Заключил Виктор.
-То, совсем другое дело.
-Я тоже в город рвану, на завод или на стройку какую… Вот только отгуляю как положено. – Виктор затянулся и выбросил окурок. - Или с тобой в мелиорацию. Поговоришь с сеструхиным мужем, чтоб меня взяли?
-Поговорю. – Улыбаясь пообещал Федор.
-Ну что нырнем? – Виктор стал снимать крестик.
Федор наблюдал за ним.
-Зачем крест снимаешь?
-Боюсь потерять. – Виктор положил крест на майку и стал спускаться с обрыва. Остановился у самой воды. – Ну, где ты? Федь, идешь?
-Иду-иду. – Федор поднялся с земли, ещё раз бросил взгляд на крестик лежащий на одеже брата и стал спускаться к реке.
Утром два молодых тела лежали на берегу Немана, прикрыты покрывалом тёти Сони. Их похоронили в одной могиле на деревенском кладбище, в семидесяти метрах от дома Виктора.