Назначено ему, иссякнув телом,
уйти неслышно где-то под парижем.
Но душам не очерчены пределы –
душа летит, свободна и подвижна,
она вернётся к нам поющей птицей,
качнётся и очнётся тень арбата,
в глазах и окнах наших отразится
теплом закатной мудрости булата.
Ни пресли, королём сердец недавним,
ни марксом, ни онассисом он не́ был.
Поэтам тяжелы надгробий камни –
пусть шариками голубеет небо.