Дождяра улёгся на сплюснутый город
и всё теплокровное спряталось в щели.
Повсюду свирепствует солнечный голод,
не всем посчастливилось греться в постели.
Она из везучих: и кофе — на блюдце,
и томик Платона едва ещё начат.
Чинары под окнами хмуро трясутся.
Она их жалеет, но хором не плачет.
Удобно улёгшись на мягких подушках,
легко воспаряет на крылышках мысли,
ведь книги не просят ни пить и ни кушать,
ни мучать лодыжки в стремлениях к высям.
Дождяра рычит, как дворовая сука,
царапает окна, плюётся в них градом
и рвётся нагнать на строку её скуку.
Но окна закрыты. Ей скуки не надо.
И было ли время трудов и печалей?..
Окрестности хмуро трепещут от грома.
Ну-с, что вы тут, мудрые нам завещали?
А всё-таки здорово: с книгою, дома...