Кружка чая меня не спасёт... –
Уважаемый, я ведь с похмелья.
Мне бы бабу, массаж, антрекот
И вина, и цыган, и веселья.
Нет, не ври, что я в страшном лесу!
Поднимусь и поеду до дому.
Да, я понял, – ты здесь на посту,
Не вернуться отсюда любому!
Значит, мне тут с тобой куковать... –
Что-то часто встречаются гниды!
Нет, старик, я пойду воевать...
Без обиды, – какие обиды.
Не маши ты своим чеканом, –
У меня полбутылки в заначке,
Намахаемся после... Нальём
Понемногу, а как же иначе.
Накати, дед, ты, видно, устал,
Раз кидаешься к слабым с оружьем.
За здоровье!.. – А я пошагал,
Я не всё ещё сделал, что нужно.
Что ж ползёшь ты за мною, как пёс,
Я не мёртвый, я просто с похмелья...
Девяносто восьмой – под откос,
До сих пор никакого веселья!
Сон – кому-то, а мне только боль;
Доктор умер, лекарство пропало...
Эшафот, гильотина, король...
Моя милая, если б ты знала!..
Я не сплю, я придумал себя
И тебя, и детей, остальное.
Только было всё это любя!.. –
В этом мире бывает такое.
Лес, туман, сумасшедший старик,
Под ногами моими болото,
То тоннель впереди, то тупик,
Но надеюсь я всё же на что-то.
Может, старый, в висок девять грамм?
Но не тянет поэта в могилу...
В этом мире я отдан грехам,
А на том будут черти и вилы.
Поджигай ты свой старенький лес!
В тридцать шесть мне родиться бы снова... –
Мажет йодом пяту Ахиллес,
Цицерон ищет нужное слово.
Я отшельник, аскет, идиот,
Напевающий странные песни,
А вокруг незнакомый народ...
Угораздило жить с ними вместе.
Зря, старик, ты меня заказал,
У поэта своя преисподняя...
Нас Харон дожидаться устал,
Но не все ещё убраны сходни.
Что бормочешь? Какие мосты?
Надоели, старик, твои речи...
Что ты – зеркало?! Я – это ты?!
Ша, зеркальный!
Я князь, –
я отмечен...
/2003/