Перепечатываем в порядке дискуссии и с разрешения автора небольшую работу Андрея Пустогарова "Несколько слов о теории перевода" http://stihi.ru/2009/07/19/5154 .
Вот что Андрей сам про себя и про свои занятия переводами рассказывает:
http://proza.ru/2008/03/13/591
А вот ниже приводим и его замечания о переводах. Обсуждения, вопросы и споры, не переходящие в ругань, приветствуются - как всегда.
Организаторы площадки.
В начале цитаты из книги В.В. Налимова "Вероятностная модель языка", М., "Наука", 1974 г.
В круглых скобках мои примечания к тексту:
"Мы можем, хотя бы очень грубо, выделить две основные тенденции в развитии взглядов на язык в европейской мысли, восходящей к античной культуре. Одна из них - это взгляд на язык как на очень жесткую структуру, каким-то безусловным образом связывающую знак с обозначаемым. Вторая тенденция - это взгляд на язык как на мягкую структуру, столь сложную, что правила приписывания смыслового содержания знакам или их комбинациям не поддаются четкому упорядочиванию в привычных для европейского мышления логических схемах.
Первое из этих направлений отчетливо проявляется в древнегреческой традиции: там слово - это имя вещи; таким образом, знак и смысл оказываются связанными естественным и единственно возможным образом. (...)
В новое время в связи с развитием точных наук представление о жесткой структуре языка получило иную трактовку - возникло мнение, что это, скорее, свойство некоторого идеального языка, и таким языком, в первую очередь, казалось, должен был стать язык науки. (...) Люди науки не восприняли эту, на первый взгляд , казалось бы, очень четкую концепцию. (Формализацию науки и создание языка с идеальными терминами). (...)
Второе направление лингвистической мысли - представление о том, что мягкая структура языка - это не его ущербность, а, наоборот, отражение его многообразия и внутренней силы... (...)
Постепенно возникает представление о том, что смысл сказанного надо искать не в словах - именах вещей, а в фразах, построенных из слов. Слово начинают интерпретировать как знак, ассоциативно связанный с полем смысловых значений (этого слова). (...)
Логическим атомам - элементарным и неделимым частицам смысла - мы противопоставляем непрерывную функцию распределения смысловых значений, и это противопоставление идет еще дальше - мы полагаем, что смысл не может быть приписан знаку до прочтения текста, хотя и имеем некоторое априорное представление о смысловом поле знака. (В качестве примера можно привести словарь - у слова, как правило, несколько вариантов перевода, каждый из которых имеет свою вероятность или частоту употребления в языке + каждый из вариантов перевода также обладает вариантами смысла в зависимости от контекста). (...)
После прочтения текста в нашем сознании будет запечатлено не какое-то дискретное (здесь "строго определенное") смысловое значение, связанное с прочитанным знаком, а целое поле значений, но, в общем случае, оно будет Уже того значения (поля значений) , которое было связано с этим знаком до чтения данного текста. (То есть контекст - остальные слова - сужают область значений каждого отдельного слова в тексте).(...)
Рассмотрим теперь проблему перевода. Допустим , что нам надо перевести какой-то текст с а-языка на в-язык. Опыт перевода показывает (опыт перевода - это словарь), что каждому содержательному слову а-языка можно поставить в соответствие несколько, на первый взгляд, эквивалентных (с точки зрения применимости) слов на в-языке - множество М. Отсюда, казалось, бы можно дать следующую рекомендацию - выбрать из этого множества М слов в-языка то слово, которое имеет наибольшую вероятность (статистику) употребления в качестве замены слова из а-языка (здесь и дальше я несколько упрощаю и конкретизирую авторскую терминологию). Но эта рекомендация, на самом деле, неправомерна. Может оказаться, что фраза на а-языке построена так, что слово из а-языка имеет редко употребляемый смысл, которого нет во множестве М слов в-языка.
А дальше появляются две возможности. Первая - это подобрать на в-языке слово, которое передавало бы смысловое содержание а-слова с максимальной вероятностью. (То есть, найти другой словарь, либо создать для этого случая свой). Такой перевод будет представляться топорным переложением текста. Второй путь - это построить на в-языке фразу так, чтобы для передачи смысла а-фразы использовалось также редко употребляемое значение некоторого слова в-языка. Это будет перевод, отражающий не только смысл фразы, но и способ ее преподнесения."
Конец цитаты.
Замечу, что сплошь и рядом переводчики не доходят даже до "топорного" переложения, а попадают в ситуацию, когда выбранное ими слово очень приблизительно или просто неправильно передает смысл оригинала.
Кроме того, как теоретик, В.В. Налимов говорит нам, что при переводе можно ошибиться и предлагает искать правильное решение. Но как это сделать конкретно он умалчивает.
Рискну предположить, что кроме интуиции переводчика предложить здесь ничего нельзя.
Я, конечно, не имею в виду случай, когда переводчик просто ленится заглянуть в словари и берет наиболее употребительное значение слова, считая, что получившийся абсурд - проявление гениальности автора. Попутно тут можно сказать следующее: свойство сознания таково, что при чтении знаков (букв, слов) текста, оно формирует из них наиболее простой и понятный ему смысл (оставляя более сложные смыслы как бы на полях своего внимания) . То есть наиболее простой и понятный смысл текста - это смысл, что называется, по умолчанию. Если же переводчик выбрал слово, которое не позволяет сознанию сформировать этот понятный смысл, а лишь маргинальный или вообще абсурдный, то говорить о смысловой эквивалентности перевода не стоит. Поскольку часто при переводе невозможно подобрать слово, которое обладало бы тем же "играющим" в тексте спектром значений, то в таком случае, на мой взгляд, следует оставлять именно значение по умолчанию. (Не путать с наиболее употребительным. А такое, что позволяет уловить наиболее ясный смысл). Есть, к счастью, еще параметр, который следует учитывать при выборе. К нему я и перехожу.
На чем же переводчику основывать свою интуицию? Напомню, что мы говорим о переводе художественного, а именно, поэтического текста. Автор, которого стоит переводить, выбирает свою стратегию так, чтобы оказать максимальное эмоциональное воздействие на читателя. Одним из наиболее распространенных методов воздействия является образ. Четкий образ. Чем он более нагляден чувственно ( не значит проще), тем сильнее действует. Вот на создание такого образа и следует работать переводчику. И отбирать именно те слова, которые и позволяют создать такой образ. Лучше "уйти в сторону", чем оправдывать невнятный текст "следованием автору".
Хотя эта альтернатива, как правило, надуманная. Никто лучше стОящего автора(а я считаю, что только таких и надо переводить) не поможет создать переводчику такой образ. Надо только понимать, что стремление "писать непонятно" не входит в задачу такого автора.
Помимо так называемых образов, оригинальность - то есть художественное значение произведения - определяется также особым соотношением его структурных элементов. К примеру, соотношением стилей внутри текста, эмоциональной окрашенности того или иного периода и т.п.
Переводчику следовало бы выделить такие соотношения в оригинале, определить для себя приоритетные (если все передать не удается) и передать в переводе в первую очередь даже не сами структурные элементы, а их соотношение.
При этом, естественно, следует помнить и данное Тыняновым определение поэзии, как текста, смысл которого модифицируется (преобразуется) звучанием. "Незвучащий" перевод вряд ли будет соответствовать оригиналу.