После бурной и счастливой ночи,
Страсть и нежность всю отдав свою,
Он сопел, прикрыв устало очи,
Выпустив последнюю струю.
И понуро опустив головку,
Встать, ей Богу, не было уж сил,
От стыда, как тёртая морковка,
У неё прощенья попросил.
Но прощеньем не достичь экстаза,
Эрогенных зон не разбудить.
Он сумел всего четыре раза
А грозился звёзды подарить...
За окошком сырость и ненастье.
Потускнело золото луны.
Рядом с ним лежало его счастье,
Отвернувшись к холоду стены.