Где кладка треснула, зеленоватым юрк
вдруг промелькнула ящерка – исчезла…
Хорезм увидел я в развалинах Хорезма,
который чем-то был похож на Петербург.
Во временах, в которых правил Арсамух,
ему петровского лишь не хватало жезла…
Но что навеки мне запомнилось (железно) –
кровь и жужжание над ней восточных мух.
Спасибо ящерке-малютке – речь без слов
я с нею вел о том, что с нами будет завтра –
камо грядеши с этой розою ветров?..
Из разноцветности все превратятся в мавров,
зигзаги трещин в ад – в гигантский ров,
в котором слышится шипенье бронтозавра.