Стрелки будильника показывали половину шестого. Жилец молодёжного общежития перевернулся на другой бок и попытался заснуть. Напрасно. Спать не хотелось. Пришлось вставать.
В предрассветных сумерках заскрипели половицы, и обладатель растрёпанной шевелюры замер у окна.
Две пятиэтажные коробки, клочок безлюдной улицы да белёсая полоса мутного осеннего неба – всё это он видел каждый день, но сегодня привычная картина изменилась до неузнаваемости.
Нереальная, почти осязаемая тишина царила за окном. Ни машин, ни прохожих, а главное – ни огонька. Дома выглядели пустыми и заброшенными, неестественными, как театральная декорация. Спящий город был так не похож на самого себя своей спокойной отчуждённостью, что владелец облезлой гитары и неутомимый прожигатель жизни почувствовал себя до жути одиноким, словно неведомая сила перенесла его из шумного разноцветного мира на далёкую, некогда оставленную людьми планету.
«Чертовщина какая-то».
И, будто подслушав промелькнувшую мысль, где-то в глубине пустой и гулкой комнаты сначала раздалось едва уловимое продолжительное шипение, затем треск, а ещё через мгновение, раскалывая тишину, ударили кремлёвские куранты – местная радиосеть начинала свою работу.
Тотчас, словно только и ждали этого сигнала, в окнах стали зажигаться огни. Одно окно, второе, третье… десятое – словно повинуясь ударам могучего сердца, окна вспыхивали поодиночке и целыми созвездьями. Тёмные силуэты домов превратились в гигантские перфокарты, в которых, составляя программу на грядущий день, невидимая рука пробивала сияющие отверстия.
Наваждение одиночества, охватившее неугомонного бражника, сменилось ощущением сопричастности к чему-то очень большому и значительному. И это неизведанное до сей поры чувство сначала горячей струйкой просочилось в сердце, а затем тёплой волной разлилось по всей груди. Впервые он ясно и отчётливо представил себе, что там, за освещёнными окнами, так же, как и он, проснулись другие, совершенно незнакомые ему люди; проснулись для того, чтобы делать вместе с ним одно дело; дело, которое не осилить в одиночку; дело, где один для всех и все для одного.
«Один за всех, и всё на одного», - привычно сыронизировал строитель светлого будущего, но на душе у него стало легко и празднично.
Зазвенел будильник, вспыхнуло ещё одно окно.