Я осталась в двадцатом веке,
там вершки мои - корешки,
там мои города и реки,
и подружки там, и дружки.
На излёте тысячелетья,
на меже двадцати веков
там засохли, тепла не встретив,
колосочки моих стихов.
Там родителей стынут взоры -
не поделаешь ничего,
там сплетают шагов узоры
ножки мальчика моего.
Моё крохотное созданье,
мой прорыв в двадцать первый век,
оправданье пред Мирозданьем -
этот маленький человек!
Может, счастлив он был не очень,
как и я на моём пути...
Жизнь торопит, и мой сыночек
приближается к тридцати.
Верю, что на его дороге
будет больше удачных дней,
будут люди не слишком строги,
веселы голоски детей.
Эти крохотные созданья,
как бессмертия бубенцы,
оправданье пред Мирозданьем -
наши милые сорванцы!
В счёте лет с Рождества Христова
третью тысячу разменяв,
жизнь и смерть разминулись снова,
в точке "икс" не застав меня.
Видно, время моё не вышло,
не к лицу на судьбу роптать.
Тихий дождик стекает с крыши,
чтоб Рекою Вселенской стать...
Лина Лучникова На стыке тысячелетий.