Презрев возмездие и мзду,
обрывки сплетни и преданья
ссучу, сканирую, спряду
в велеречивое рыданье
и мирозданье возведу
из бесконечного соцветья,
где Вифлеемову звезду
найдет Давидово излетье,
где пентаграмма и крашан
полярной астрой обратятся
и крест полуденный к ковшам
медвежьим кинется брататься,
где чашу черепа скелет
из трав тысячелетних вскинет -
и в колесе солярном след
глаголей виселичных сгинет,
но воскресит горючий куст
сухих сосудов кровеносных,
воспламеняя розу уст,
испепеляя корни в деснах, -
и вновь незримые, как мысль,
судеб сойдутся паутинки,
где чудь и жмудь, где ясь и мысь,
где весь и русь, где юдь и инки;
я ветхий плат ополощу
в заветном зареве заката
и нитки скифскую пращу
втащу в епитрахиль прелата, -
и реки хлынут из-под век,
и слово выльется из сигмы,
и возглаголет -
Человек!
синтагмой
вечной
парадигмы.