Она пьянела.
И вечер рвался из всех распахнутых так беззащитно окон
В давно прирученный и онемевший сумрак.
И дом молчал.
И смуглость рук терялась в полусвете,
И в пальцах тонких подрагивал бокал.
Она пьянела...
Не от вина, что заскучало в бутылке запотевшей,
От трезвости своих предчувствий.
Кружилась голова.
А там, за окнами,
Сквозь дымку чьих-то слов,
Отпущенных на волю за ненужностью,
Ей виделся размытый ливнем силуэт
Давно приснившегося города,
Что элегантно так
Ей предлагал себя
На блюде ласковой земли...
Штрихи дождя по мокрой акварели улиц...
И кто-то, не найдя пути домой
Или не захотев вернуться,
Застынет у моста над Сеной.
А ей бы опьянеть по-настоящему,
Не видеть ей бы и не чувствовать,
Что знает,
О чём дрожит его душа,
О чём не сложатся стихи...
А что Париж?...
Небрежно опуская в кофе круассан,
Прислушиваясь к монотонности дождя,
Произнося протяжно свой изыск французский,
Всё ждёт её
В кафе с зелёной крышей.
Поглядывая из-под шляпы облаков,
Созданье Эйфеля грустит о встрече.
Но ведь дождётся...
И стройность Башни,
Стряхнув остатки туч,
Мечтами вновь упрётся в небо.
А круассанов свежесть пышная
Вернётся поутру.
И кофе,
И влажность крыш...
Да что Париж?
Фиалковый оттенок ночи...