Не каждый сможет похвастаться цветами горечавки
в своем доме в сентябрьский грустный тягучий праздник Святого Михаила.
Баварские горечавки - высокие, темные,
тьмой затмившие день, как факел,
дымящийся синим мраком Плутонова царства,
адский ребристый жесткий стебель с пламенеющим облачком синей тьмы,
сплющенным в лезвие тяжелым дыханием бледного дня.
Факел цветка, дымящая синь темноты, темно-синее пламя Плутона,
из черных светильников подземных чертогов дымящая темная синь,
излученная синяя тьма, застлавшая тускло-желтый денек Деметры,
для чего ты поднялся сюда, на свет солнца?
Дайте мне факел! Вручите мне горечавку!
Пусть зазубренный синий факел цветка поведет меня вниз по ступеням
все глубже во тьму, туда, где сгущается синь вдоль пути Персефоны
прямо сейчас в первые заморозки сентября
в это царство незрячих, где темнота с темнотою свадьбу играет,
а от самой Персефоны один только голос остался,
как невесту, невидимый мрак обняла черная тьма рук Плутона,
он снова и снова уносит ее и пронзает страстью к окончательной тьме
в блеске факелов, излучающих тьму бездонную свадьбы.
Дайте цветок с длинным стеблем,
с тремя лепестками темного пламени,
я отправляюсь гостем на пир,
на свадьбу живой темноты.
с английского перевел Андрей Пустогаров
BAVARIAN GENTIANS
Not every man has gentians in his house
in soft September, at slow, sad Michaelmas.
Bavarian gentians, tall and dark, but dark
darkening the daytime, torch-like with the smoking blueness of
Pluto's gloom,
ribbed hellish flowers erect, with their blaze of darkness spread blue,
blown flat into points, by the heavy white draught of the day.
Torch-flowers of the blue-smoking darkness, Pluto's dark-blue blaze
black lamps from the halls of Dis, smoking dark blue,
giving off darkness, blue darkness, upon Demeter's yellow-pale day
whom have you come for, here in the white-cast day?
Reach me a gentian, give me a torch!
let me guide myself with the blue, forked torch of a flower
down the darker and darker stairs, where blue is darkened on blueness
down the way Persephone goes, just now, in first-frosted September
to the sightless realm where darkness is married to dark
and Persephone herself is but a voice, as a bride,
a gloom invisible enfolded in the deeper dark
of the arms of Pluto as he ravishes her once again
and pierces her once more with his passion of the utter dark
among the splendour of torches, shedding
fathomless darkness of the nuptials.
Give me a flower on a tall stem, and three dark flames,
for I will go to the wedding, and be wedding-gest
at the marriage of the living dark.
Бонус
http://www.theoi.com/Khthonios/HaidesTreasures.html