Тёк мёдом май, цвели сирени,
и было розово-бело.
Казалось, пахли даже тени,
а время никуда не шло.
И мы ходили дачной тропкой,
почти без цели, наугад,
вдыхая невесомо-лёгкий,
непобедимый аромат.
А где-то здесь, в душистой пене,
бурлила, не смолкая, страсть,
и ели уши птичье пенье
как акустическую сласть.
Нам не хотелось больше в город:
там, вдалеке, казалось нам,
он стал безжалостным Негоро
и месть готовил деревням.