У Петропавловки с утра,
Как, впрочем, и везде, жара.
Здесь на песке лежат тела,
Мечтая плоть спалить до тла.
Но жертвы новые идут,
И груды тел вокруг растут,
Преумножая с каждым днём,
Ожоги солнечным огнём.
Уж тает сало на шезлонг,
Кто в обморок – того под зонт,
Кто крепче – влез на бастион,
Орёт «Зенит», мол, чемпион;
Но очевидцы говорят,
Он так орёт три дня подряд,
И заступается народ,
Да что вам жалко? пусть орёт…
А у воды в цепях-перстнях
Два молодца в цветных трусах
С магнитофоном; ну, а там
Ещё лохматый Розенбаум
О четвертиночке грустит,
И песня тут же норовит
С какой-то стати в душу влезть,
И там затихнуть и осесть…
Ещё на многое запрет,
Известно это из газет;
Буксир с баржой ползут под мост,
И мир вокруг нелеп и прост.
Воздушный змей поднялся ввысь,
Над шпилем тучи собрались,
Вздымает юбки ветерок,
И норовит в глаза песок.
Курантов заглушает бой
Магнитофонный свист и вой;
Мы, ошалев, идём домой,
А завтра снова выходной…