Прохожий! Придержи коней!
Останови свои копыта
на месте вырытых корней
и в землю врытого гранита.
Стой - да не вздумай шапку снять:
здесь не погост, и ветру настежь
разъята каменная падь -
как ни простынешь, всё не застишь.
Здесь разве что одна земля
невосполнимые потери
в срок понесла из-под нуля,
нужды не зная в акушере.
Земля, убитая в бетон,
железом взбитая до праха,
земля, разинутая ртом
ковша от уха и до аха.
Убита клеймами подков,
гвоздями шпилек, костылями
калек - от батек до братков.
Убита толком и по пьяни.
Остановись, попомни тех,
кто шёл подземным перекатом
на стадион, на рынок, в цех -
а выходил к военкоматам.
Попомни тех, кто до тебя
на этом месте не запнулся,
бетон подошвами дробя,
и, уходя, не оглянулся.
Попомни землю, что была
мила, тепла и не чревата
закатом глаз, раскатом зла
от Сумгаита до Арбата.
Земляк! Очнись и оглянись
душой на дребезги гитары,
в сердцах не знающей границ
и презирающей футляры.
В ней, отлучённой от небес,
в ней, вбитой в землю по колена,
рокочет ель, грохочет лес
семи желез теплообмена!
Я вижу вас, пою за вас
под железобетонным сводом
чугунных лбов, стеклянных глаз
толпы, воспрянувшей народом!
Прохожий! Стой! Ты скор на шаг,
ты робок в замкнутом пространстве:
то грипп, то всхлип, то взрыв, то - враг
в непредсказуемом убранстве!
Тут я тебя в толпу собью,
взорву струной, дохну микробом,
остолбеню и опою
поющим в погребе захлёбом.
Повремени, не торопись
бежать из песни в поднебесье:
там в славе - лесть, там в слове - слизь,
а здесь в разрыве настежь - весь я!
Стою, как вкопанный по грудь,
по горло, по уши, по веки
веков, - и ты со мной побудь
на полпути из тьмы до Мекки.
А тот, который за спиной
подводит стрелку тихой сапой,
да будет так отравлен мной,
чтоб сердце дрогнуло под лапой...