Рассказы о войне. Третий

Виктор Шмаков
Аркадий Рязанов, Виктор Шмаков

3. О том, как мы самолёты сбивали
–––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––

1. Какие мысли на войне бывают? http://stihi.ru/2010/07/19/4924
2. Начнём сначала... http://stihi.ru/2010/07/20/1260
3. О том, как мы самолёты сбивали http://stihi.ru/2010/07/21/1344
4. Рейд немецкой разведки к нам в тыл http://stihi.ru/2010/07/22/1181
5. «Вошебойка» http://stihi.ru/2010/07/23/1193
6. В немецком танке http://stihi.ru/2010/07/24/1358
7. Найти 6-ю роту http://stihi.ru/2010/07/25/1180
8. Обычная работа на нейтралке http://stihi.ru/2010/07/26/1157
9. Ночной дозор http://stihi.ru/2010/07/27/1548
10. Пасха http://stihi.ru/2010/07/28/1350
11. Первый раз за «языком» http://stihi.ru/2010/07/29/2411
12. Неудачи с «языками» http://stihi.ru/2010/07/30/1265
13. Ранение http://stihi.ru/2010/07/31/1073
14. Госпиталь http://stihi.ru/2010/08/01/1160
15. Мирная жизнь (есть фото автора) http://stihi.ru/2010/08/02/1130
16. Как мы работали над книгой (есть аудиофайлы) http://stihi.ru/2010/08/03/1139
–––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––

– Расскажите что-нибудь из первых ваших фронтовых эпизодов, с чего война конкретно началась, что запомнилось?

– Примечательный случай расскажу. Было это не помню какого точно числа, но было это в воскресенье, в первой, наверное, декаде марта, или в начале второй. Запомнилось, что это воскресенье было, потому что по воскресеньям нам давали «остограмиться». К слову сказать – мне как раз в те дни, 13 марта, 19 лет исполнилось. Выпили, понимаешь, утречком, настроение нормальное. Снег хотя и не сошёл ещё, но воздух уже весенний, солнышко греет. Вдруг слышим гул самолётов. И почти тут же видим – летят на нас в несколько звеньев двенадцать «Мессершмиттов». Мы, взвод разведчиков находились от переднего края метров 100-200. Там стог сена был. Мы в нём и жили, вырыли себе каждый по норе – сухо и тепло. Около стога мы и были. А пехота ещё и окопаться-то как следует не успела, из снега лишь сделали кое-какие ячейки. И вот лежат они в серых шинельках – отличная мишень сверху. «Мессеры» сбросили свои бомбочки на самой передовой, а потом давай из пулемётов обстреливать, примерно над нами как раз разворот из пике делают. Один заход сделали, на второй заходят. Командир взвода кричит: не бегать, этим только себя обнаружим. Потом говорит мне: у тебя винтовка заряжена? Заряжена, говорю. У меня в то время снайперская винтовка была. Дай-ка, мол, мне её.

– А у вас почему винтовка снайперская? Разведчику-то она как-то не очень, наверное, подходит? Автомат-то лучше.

– Так уж получилось. Вообще-то, я сначала-то автомат получил. А один из бойцов – эту снайперскую винтовку. Крепкого такого телосложения, но какой-то медлительный уж очень. Командир, почему-то, решил, что нам надо обменяться оружием, так у меня на вооружении снайперская винтовка появилась. А потом у меня и автоматы были – и наш, и немецкий, и пистолет трофейный – «парабеллум». Мы же в училище всю стрелковую технику изучали – винтовки, автоматы, пулемёты, было там и немецкое стрелковое оружие. Подал я нашему старшему лейтенанту винтовку. Подлетают самолёты, выходят из пике, разворот левый делают. Командир взвода выстрелил по одному, другому, третьему... Вроде бы ни в кого не попал. Говорит: ещё патроны есть? Дал ему ещё обойму. Ещё самолёт как раз из пике начинает выходить. Командир несколько раз выстрелил, обойму даже всю не расстрелял. Смотрим – у одного самолёта между кабиной и крылом огонёк, потом дымок, сильнее задымил, взрывается прямо в воздухе.

– Задымил и взорвался от винтовочной пули?

– Так патроны-то у меня были с бронебойно-зажигательными пулями. Командир об этом знал, поэтому винтовку с меня и стребовал.

– Почему так получилось, что такие патроны были?

– Иной раз берёшь какие есть, какие привезут – простые, или бронебойно-зажигательные, а то так и трассирующие приходится брать.

– А если простой пулей в самолёт попасть?

– Тут всё зависит – куда попал. Если, например, в лётчика, в какие-то важные механизмы, или в мотор, и он заглохнет, самолёт пойдёт на снижение – он считается сбитым. В общем, когда мы самолёт сбили, тут вся пехота такой огонь открыла! Из автоматов, из винтовок, из пулемётов ручных. И буквально через пару, может, минут ещё один самолёт подбиваем. Это, конечно, просто чудо какое-то, чтобы сразу вот так-то два самолёта сбить. Другие десять самолётов, даже те, что уже в пике шли, стрелять из пулемётов не стали, набрали высоту и ушли. Командир мне винтовку вернул, смотрю – патронов-то мало осталось, у меня и было-то их десятка полтора. А мне же в ночь, в дозор идти. Пошёл у наших ребят легкораненых патроны собирать. По карманам пошарят, кто сколько сможет, столько и даст – десятка три насобирал. Закончу же этот рассказ тем, что на следующий день самолёты эти опять прилетали – десять только штук уже их было. Сбросили на передовую свои бомбы, в глубокое пике не заходя, развернулись и улетели.

– Проучили вы их?

– Конечно, проучили. Сделал свою работу и улетай, не наглей. А то ещё и взялись подурачиться, видите ли, поохотиться – из пулемётов по пехоте пострелять. За это и наказаны были.