10. Домашний негатив.
Анна разрешила Соболеву пойти на следующий день чебурашкой, хотя и хорошо понимала, что для Соболева это будет крайне преждевременно. Но она знала также и то, что он недолго будет работать - от силы еще два-три дня. Поэтому она просто махнула на него рукой.
В четверг был день талантов, т.е. новички имели возможность продемонстрировать свои умения: спеть, станцевать, показать акробатический номер или какой-нибудь фокус. Победитель получал бонус. Но, поскольку много времени было потрачено на другое, выступление талантов было отменено. Жаль, конечно, - то-то обрадовался бы Виктор Сергеевич блеснуть перед диберами главами из своей последней повести, названной заинтересованными критиками блистательной!
Зато в этот день с темой значения жестов в работе дибера выступил инструктор Игорь и вызвал показом того, как не нужно делать, взрывы дружного хохота. Например, он перед тем, как протянуть клиенту руку для рукопожатия, вытирал ею полный соплей нос. Или, например, он поворачивался к клиенту спиной и нагибался над сумками книг, выставив клиенту зад; или, например, почесывался, словно у него была чесотка; а то еще демонстрировал разного рода закрытые позы, перекрестные, тычущие, режущие и колющие жесты.
- Повторяю, ребята, так не нужно делать! Даже если хотите клиенту что-то в книге показать, не тычьте в страницу указательным пальцем, а делайте вот так! - Игорь вытянул руку ладонью вверх, указав ею на книгу, - Жесты должны быть открытыми. Вспомните памятники Ленину! Рука вперед, ладонь вверх! Вы должны быть открытыми для клиента, тогда вы вызовите у клиента доверие.
В четверг было много чебурашек - целых пять. Поэтому менеджер решил устроить чебурашечьи бега. Каждый из сотрудников офиса должен был поставить на того или иного чебурашку, как это делают игроки на ипподроме. Большинство сотрудников поставили на улыбающегося Ухтама, считая, что именно у него будет сегодня самый лучший результат. На него в общей сложности было поставлено более двух тысяч рублей: кто поставил пятьдесят, кто сто, а кто и двести рублей. Меньше всего было поставлено на Соболева, ибо всем было очевидно вовсе не джусовое, а какое-то солидное, хмурое, надутое и даже чопорное выражение его лица. На него поставила только Анна - сто рублей. Но это было ее обязанностью, ибо Соболев был ее "ребенком", ее подопечным. Соболев, разумеется, таких негласных правил не знал и счел это за знак особой ее симпатии к нему или веры в его успех. Последнее слово было за менеджером. Поскольку на Соболева было поставлено меньше всего, постольку Александр и решил восстановить некоторое равновесие, поставив на него сразу тысячу рублей. К тому же в случае победы Соболева (а чем черт не шутит!) почти весь куш уходил к нему; Анне, в виду значительно меньшей ставки перепадало совсем немного. Общая сумма сделанных на чебурашек ставок превышала пять тысяч рублей.
Тот из чебурашек, который выйдет победителем, получит десять процентов от всей поставленной на чебурашек суммы, т.е. пятьсот рублей. Остальное делилось в соответствии со сделанными на победителя ставками, их числом и размером.
Когда Соболев вышел из офиса, падал небольшой снежок. Он нес в руках два пакета с книгами и сумку через плечо и теперь, несмотря на морозец, успел сразу вспотеть от непривычной для него работы. При выписке накладной Анна, в ответ на просьбы Соболева выписать побольше тех или иных книг, удивилась и спросила, не много ли книг он берет для первого раза? Соболев ответил, что в самый раз. Он нес более двадцати книг на общую сумму около восьми тысяч рублей. Им владела уверенность, что вечером вернется в офис с пустыми сумками. А чебурашечьи бега еще более распалили желание Соболева быть сегодня не менее, чем супер-хайроллером. Виктор Сергеевич не только приобщился к физическому труду, но и к тому чувству, которое владело порой всяким русским человеком вообще. И какой же русский не любит быстрой езды! И какой же русский не любит, к примеру, Некрасова? Ведь если порой не гордиться народными писателями, народными поэтами, истинно народными артистами или великими народными свершениями, хотя бы, например, и в ненавистную сталинскую эпоху, так ведь и гордиться русскому человеку будет нечем! Соболев затянул под нос песню:
Ой, полна, полна коробушка,
Есть и ситцы и парча.
Пожалей, моя зазнобушка,
Молодецкого плеча!
Свежим и раскрасневшимся он ввалился вместе с книгами к одной из своих давних знакомых, которая немало удивилась, увидав его. Соболев сперва стеснялся завести речь об истинной цели своего визита. Сели пить чай и вспоминать былое. Морозный румянец постепенно сошел с лица Виктора Сергеевича, вместо него еле заметно выступил румянец смущения. Наконец Соболев приступил к делу и стал выкладывать на стол из пакетов все книги. То есть, говоря по-диберски, устроил своеобразный расклад, только не на рынке, а на дому. Из всех знаний и секретов диберского мастерства Соболев усвоил только двойную вилку цен: в магазине столько-то, а здесь вдвое меньше.
- Зачем это вам, Виктор Сергеевич, дорогой! - взглянула на него с удивлением дама. Соболев лишь загадочно и смущенно улыбнулся:
- Так нужно, Елена Дмитриевна.
- Понимаю. Пишете новую книгу?
Соболев изобразил еще раз улыбку. Елена Дмитриевна перебрала все книги, подержала каждую в руках и, несмотря на его тухлый спич, купила, в конце концов, у Соболева почти треть его книг. Довольный Виктор Сергеевич вышел на улицу и пошел по следующему адресу, напевая:
Ой! легка, легка коробушка,
Плеч не режет ремешок!
А всего взяла зазнобушка
Бирюзовый перстенек.
Дал ей ситцу штуку целую,
Ленту алую для кос,
Поясок - рубаху белую
Подпоясать в сенокос ...
Примерно то же самое произошло и в других домах, куда Соболев решился сделать неожиданный свой визит. Были лишь вариации на заданную тему, да и клиенты были все того же круга, отличие состояло лишь в половых и других подобного рода признаках. К часу дня Виктор Сергеевич успел нанести четыре визита, и сумки его были теперь почти пустые. Оставалось лишь две книги. Касса составила около семи с половиной тысяч рублей при двадцати одной сделке. "Вряд ли у кого-нибудь из остальных чебурашек будет сегодня такой результат!" - подумал Соболев не без основания и решил ехать домой, чтобы отдохнуть там до шести вечера.
Как сказал Грасиан, сам Гомер порой дремлет в минуты самообмана. Ну а уж классику, да еще живому, и тем более пристало не только дремать, но и дрыхнуть. Придя домой и уклончиво ответив на расспросы жены, заметившей, что последние дни он начал где-то пропадать, Соболев ушел в свой кабинет и с сигаретой во рту улегся там на диване. В его мозгу успела шевельнуться еще мысль, что из него, пожалуй, вышел бы не только блистательный писатель, но и неплохой оратор, и затем он задремал.
Разбудили его шаги супруги в его кабинете. Она с выражением нервной злобы ходила туда-сюда по ковру его кабинета и не знала, как ей начать разговор. Соболев сел и почувствовал, что надвигается ссора.
- Ты что это - в коробейники, что ли, подался?
- С чего ты взяла?
- Мне только что позвонили.
- Глупости!
- Не рассказывай сказок, я тебя знаю! Наверняка тут замешана юбка!
- Какая юбка? Что ты мелешь!
- Сегодня чтобы покончил со всем этим! Стыд какой! Иначе развод! - и супруга Виктора Сергеевича вышла из кабинета. В других комнатах и на кухне долго еще продолжалось ее гневное ворчание. Наконец Соболев поднялся, выпил на кухне чашку кофе, съел бутерброд и собрался уходить. "Не оставить ли дома и эти две книги?" - подумал Виктор Сергеевич, беря сумки. Но тут же отказался от этой мысли, решив победить своих соперников честно и вечером в офисе честно смотреть всем в глаза.
- Снова туда? - встретила супруга его на пороге, - Повторяю: если сегодня же не уйдешь оттуда, я подаю на развод!
Соболев ушел, а его жена еще долго сидела на кухне и плакала:
- Стыд какой! Я и прежде знала, что он мне изменяет, скотина! Но чтобы в коробейники! Чтобы вся Москва на него любовалась!
Соболев приехал в офис и удивил всех пустыми сумками. Его результат был лучшим среди всех пяти чебурашек. Вторым после него шел Ухтам. У Ухтама было десять сделок и почти три тысячи касса. При инкассации менеджер с особенным удовольствием отбил Соболеву джуса. Он даже вытянул вперед губы и просюсюкал, словно своему наилюбимейшему из детей:
- Ух ты мой! - еще секунда - и Александр расцеловал бы Соболева.
- Красавец! - подошла к Соболеву Ирина, одна из старых сотрудниц офиса, монстр по кассе, и отбила ему джуса.
Соболев чувствовал себя героем, он уже не мог отказать себе в удовольствии пробежаться завтра по кругу в качестве супер-хайроллера и получить кучу бонусов. Надо будет только объясниться с женой и сказать ей, что завтра он уйдет отсюда, иначе нельзя. Он уже составил план того, как он будет уходить из офиса и что скажет менеджеру и Анне.
Так оно, собственно, все и произошло. На другой день, сразу после импекта, Соболев вошел в кабинет менеджера и объявил, что не может более продолжать работу. Всему виной - негативное отношение жены.
"Не стать солнцем заходящим!" - советует благоразумный Грасиан и поясняет, что оно порой во всей силе скрывается за облака. Уходя из офиса, Соболев чувствовал, что сделал менеджеру и даже Анне чувство потери. Додуматься до этого было несложно.
- Я же говорила, что он не будет работать! - сказала Анна Александру, сидя в кресле в его кабинете.
- Да, домашний негатив - самый сильный, - отозвался Александр, - А мог бы еще поработать, поносить нам, так сказать, кассу.
- Он по знакомым проехался вчера. Поездил бы еще немного по знакомым, а потом что? По полю он работать не может, да и не стал бы.
- Нам-то какая разница? Сама знаешь - наш бизнес построен на приходящих и уходящих!
28 июля 2010г.
(продолжение следует)