Мы птицы, мы рыбы, мы звери лесные,
мы в небо могли бы, мы тени ночные,
мы звездная крошка, мы страсти земные –
наш след заметает песком.
Смешные творенья Твои - не по росту
нам выдали пропуск, пароли и доступ.
Но кто-то когда-то научит так просто -
ходить по воде босиком.
Проси и получишь, стучи и откроют.
Прошу Тебя, дай его силы утроить.
Для этого вовсе не надо – героем,
доверься бегущим следам.
Чудесный подарок единственной встречи
принять без помарок, и будет не легче.
Но контуром легким за правым предплечьем
уже проявляется храм...
Ведь авторы музык для нашего взлета
не станут кроить, переделывать ноты –
ему одному достается работа,
а мне приказали – молчи.
Прости мне, что мысли смурные носила,
но я ничего для себя не просила.
Держи его, Господи, дай ему силы
собою остаться в ночи...
Прости ему, Господи, долю сомненья,
отчаянье слова, бессловье затменья,
бредовых безлунных ночей откровенья –
сценарий писался не здесь.
Пришли программисты фруктового сада,
смешали в монисто обиды, награды,
запутали чисто, сказали: так надо
и дали попробовать – взвесь!
Мне нет без него ни тепла, ни покоя,
тянусь к нему сердцем, тоской и рукою,
и нет никого, кто услышит такое,
что можно ему рассказать.
Останется тенью - что было вначале.
Но если его умножаю печали,
дай, Господи, зренья – читать по скрижали.
сильнее законов – печать.
Запомню... до дрожи... до смысла иного...
Боюсь потревожить единственным словом,
печали умножить... (платка кружевного
пускай не подносят ей. Господи, бремя зачти...)
За то, что другим причинила невольно,
за то, что ему было горько и больно,
и снова, и снова, и снова, и снова
одно повторяю: прости.
Как бабочки душ наших, мечутся свечи –
печальнее лилий, цветуще-беспечных,
меж нами – лишь мостик такой человечьей,
такой непонятной судьбы.
Но тянутся, тянутся нити и звуки...
Дай, Господи, сил удержать его руки
спасти от болезней, страстей и разлуки,
от горечи мыслей - любых.