Уходил на «срочную» мальчишка балагур.
Мальчишку всей деревней провожали.
Местный Казанова был, веселый Трубадур.
Все девчонки парня обожали.
К груди прижалась девочка, заплакано лицо.
Давала клятву парню, что дождётся.
В дорогу - сало, курица, варёное яйцо.
Он говорил - отслужит и вернётся.
Вернулся, как положено, лишь отзвенел звонок.
Девчонка, что любил, не дождалась.
За агронома выскочила, выносила срок.
И от любви на веки отреклась.
Ходили слухи всякие… Что толку только в том.
Что силой взял, что пьяный надругался.
И что б позор прикрыть её, женился он потом.
И каждый день жестоко издевался.
На загорелом лбу его дороги от морщин,
Стеклянный взгляд, как будто он не с нами,
Слёза из под ресниц его катилась без причин,
Лишь во хмелю, и только с пацанами.
Он во хмелю поведал нам историю свою
И на слова о долге не скупился.
Как боевых товарищей он потерял в бою…,
Запойно пил и сильно матерился.
На базу возвращались. Весь камуфляж в крови.
Как пили спирт из кружек, стресс снимали.
Кровь на груди, и группу их прозвали – «Снегири».
Как именами птиц они друг друга называли.
В аулы заходили под покровом темноты,
Когда в них безмятежно «духи» спали.
Скулили как собаки там, поджав свои хвосты,
Как за ночь всех бесшумно вырезали.
На службе Государство их учило убивать.
В запас ушли бойцы и был отряд расформирован.
Теперь они гражданские и всем на них плевать.
«Удод», «Сова», «Кукушка», «Ястреб», «Ворон».
А агронома мертвого нашли среди межи.
Он пьяный в грязной луже захлебнулся.
Его спросили: «Ты его? Ну, не томи, скажи».
А он в впервые грустно улыбнулся.