Я сидел на скамейке, смотрел на бездомного пса,
Этот грязный кобель мне кого-то невольно напомнил.
Вдруг по морде скатилась скупая собачья слеза,
И я вспомнил…!
Да, да! Я внезапно отчётливо вспомнил.
Этот взгляд, где сквозит обречённости замкнутый круг,
Где видна долгих лет одиночества тяжкая участь,
Нет любимых друзей, как и нету любимых подруг,
Лишь слепая тоска, что давно приближалась крадучись.
Он лизал на израненной лапе кровавый подтёк
И от боли невольно склонялся всё ниже и ниже.
Скоро лапы пройдут, можно будет бежать наутёк,
Только душу, что жизнь искалечила, он не залижет.
Пёс опять приподнял свою морду и смотрит в глаза,
Словно хочет сказать о собачьей нерадостной доле,
И опять из под чёрных ресниц покатилась слеза,
Он тихонько скулит от щемящей безудержной боли.
Только боль не от ссадин, что лапы его украшают,
А от страшных рубцов на израненной нежной душе,
И безмолвно собачьи глаза у меня вопрошают:
« Где желанный конец и когда он наступит уже?»
Промолчав на вопрос кобеля неизвестной породы,
Я поднялся и тихо ушёл, ничего не сказал….
Что могу я сказать, если вот уже многие годы
Я встречал этот взгляд в отраженьях холодных зеркал.