На лугу, заброшенном, травы росы пьют,
молодые лошади на поляне ржут.
У моей подрощи длиться долго спор,
сыплет искры в роще до утра костер.
И картошка пахнет из золы дымком,
дома мамы ахают, ну а мы в ночном!
Кони вертят мордами, хлеб едят из рук,
и меж них мы гордые ходим нынче вдруг.
Из сосны лохматой выпорхнул птенец.
Кто там? Черт косматый? Мой ли жеребец?
В чёрных гривах ночи цоканье копыт,
серый волк воочию вряд ли прибежит.
Пузырем рубашка, прыть под стать коню.
Ну, держись друг Сашка! Мигом догоню!
Мчатся годы детства по родным лугам,
и открыто сердце всем семи ветрам.
Дол зарос осокой, конь мой сдох давно.
Сел я ненароком не в свое седло.
Ветерок игривый не свистит в ушах,
и не вьются гривы в старых камышах.
Тени – ночи вестники бродят в тех лугах,
кажется, что сверстники мчат на жеребцах.
И над талом низким светятся с куста
звезды, словно искры от того костра.
* * *