(Без знаков препинания)
I.
Белые ночи и дни сумеречные.
Память теряется в зорях туманных.
Время вперёд... Песня о встречном...
Сердца тревожного стук барабанный.
День осенний пропитался дребеденью
Городского шума.
Ветер точит лясы
С проводами очень важного значенья.
Зданья кутаются в праздничные рясы.
Одурев от бесполезного ученья,
Возле школы курят травку лоботрясы.
Стул скрипит, слегка,- от долгого сидения,
Как в младенчестве непомнящем коляска...
Никого нет в доме: лампа, тень, и - я,-
Без гласных.
II.
Как неожиданно падает время!
Сколько для счастья философу надо?-
Тапочек тёплое, мягкое стремя,
Рядышком тучное, книжное стадо.
Чётко вычерчены городским сияньем
Звёзды Млечного Пути.
Луна, как клякса,
Посреди небесной паперти зияет.
Сонм богинь, которым раньше жизнью клялся,
Превратился навсегда в картезианство.
Надоело всё: беседы, споры, дрязги,
Разгильдяйство душ, пустое мессианство.
Очень нам недостает ядреной встряски.
Как же хочется без скуки и жеманства
Тихой ласки.
III.
Ощупью бродим в потемках, без света!
Если б мы только молчали - то мудрость
Нам присудили бы только за это.
Порадуемся, когда сойдет на нас ужас.
По ночам берёт Природа зимний посох.
И ведет со мной о Вечности беседу.
Оказалось это очень даже просто -
Просыпаться с новой проседью.
От бреда
Отмахнувшись, не всегда находишь место
Для абзаца.
Многоточием по следу
Предложения, где есть попытка текста.
Препинанья - наобум, все буквы - кряду.
Дай мне яда твоего свободы вместо -
Стану гадом.
IV.
Стук каблучков по ночному асфальту:
Точки-тире сквозь шорох эфира,
Морзе - молящему иерофанту,
Мурзику - миска с прокисшим кефиром.
К чёрту псовому порядки и уклады!
"Выпить водки что ли, пол солдатской кружки?
Ну зачем, скажи, тебе эти подружки?
До известного предела дева гладит,
Да и то, если пуховые подушки.
Превратился мир в бардак, все бабы...",-
глядь и
Стало легче на душе...
Но вот проклятье:
Мерить вёрстами пространство комнатушки?!
Различая в шуме улиц шорох платья,
Слушать
V.
Скрипнет - не скрипнет подъезда входная...
Эхом в пространстве чернеющей комнаты:
"Где же ты шляешься, молодая?" -
Мыслей гора валяется скомканных.
Громадьё перевернул энциклопедий.
Философии фундамент - раскурочен.
Если вещь сама в себе таит идею,
Это сколько ж нужно силы, сколько мощи,
Чтобы душу заключить в такое тело,
Заманить её откуда нету мочи.
Эрос - древних - был еще зелёным очень,
Но ценил метафизичность переспелок...
Задремал.
Вдруг слышу: в скважине замочной
Заскрипело...
VI.
Вошла - воздухом...
Белым шарфом - разделась...
Наговорила - всего!..
Нелепостей - кучу...
Руки - вкруг шеи...
Как утречко рдея...
Где же ты мой Великий-Могучий!?..
Стою.
Красивый.
Сорокадевятилетний.
И вообще - представительный мужчина!
По стойке смирненько.
По швам руки- плети,
В горле позорный ком нижайшего чина.
Подобострастно, как могут только дети,
Губами - в трубочку - уткнулась в щетину.
Мычу бессвязно: ну сколько можно ждать и...-
"Ети его в качель,-
про себя, -
и в спину..."
А чёрт мне тычет больно, под рёбра, плетью:
"Ешь, а то - остынет..."
VII.
Ступни босые, скрипят половицы,
тихо,
на цыпочках,
так откровенно
манят сосцы,
как у дикой волчицы,
кровью вскормившей Ромула и Рема.
Быть Патрицием без тоги,- не солидно...
Как ни пыжился - дыхание не ровно.
Пробуждаются в объятьях Мессалины
Все порочные наклонности Нерона.
Зашатался под тираном остов трона.
Запылал огнём стыдливым маскулинум.
Разум впутался в чарующую дрёму.
Лицедей!-
Красивым жестом маску скинув,
Сжег остатки своего былого Рима -
За мякину!...
VIII.
Пальцы дрожащие ласково комкают
край покрывала,
улыбка искрится.
плавно плывёт, заполняя всю комнату,
тихий прелюд для Альта и Скрипки.
Неумело,
взгляд тая,
движеньем скитным,
по колкам, по волоскам - по струнам, к деке,
чуть касаясь нот, нижайше, тихо, скрытно:
"Терра ты моя,
царица,
детка,
Ласточка,
цветочек,
риорита,
Литера заглавная,
конфетка,
Всё равно - что стрижено, что брито,
И пускай оторвана бретелька..." -
"Говори мне - говори мне - говори мне,
Только...-
IX.
Волны - накатами,
души - раздеты,
не замечается нервов завинченность,
сердца - стакатто,
губ - алегретто,
тел перекрёсток - сеченье да-Винчино.
-...ты прости меня." -
"За что?" -
"Что вою волком без тебя,
с тобой мне тихо и уютно,
И за то, что я бываю часто колкой..."-
"Розочка моя!.." -
"Челночек ты мой утлый!"
Мирозданье вмиг предстало частоколом,
Растреножина судьба, упали путы,-
"Ты не бойся, не крестись, сейчас догоним,-
Гулливеры мы с тобой - не Лилипуты..."
Говорила мама мне: любовь не путай
С колом...
X.
Еле заметное губ шевеление,
слов половинчатость,
шепот - на вдохе...
спящая Этна приходит в движение,
света глотая последние крохи...
Хоть когда-нибудь вы в жизни пели хором?
Как прекрасен, чуден мир многоголосья!
Когда соткан звук из нитей мельхиора,
С вышиванкой из серебряных колосьев.
Труд любовный в состояньи двигать горы,
И земных оков невидимые оси,
Мы с тобою как стамбульские гяуры,
Мы с тобою - православные колоссы.
"Встань передо мною...
луре-базилюре...
Как лошадь!.."
XI.
Недр переполненных гул нарастающий...
Жаркое облако - из Неолита...
В силах последних - в темя врастаю я,-
Деревом, кустиком, травкой забитой...
Пошатнулась затуманенная площадь.
Кюхлевато убегаю, чуть не плача.
В небо выстрелил, а вдруг это - оплошность?
И придётся одевать тулуп армячный.
Кто оденет эту старую калошу?
И кому нужна стареющая кляча?
Быть - не быть! Я всё-таки - хороший!
И не мне у неба мысли нынче клянчить!
"Хочешь стану для тебя я горошиной,
Или мячиком?.."
XII.
Слушая под утро притихший город,
Лежу, замирая, в обнимку с небом,
Слышу, как дышит,- тихо, как горы
Под простыней из снега.
Как постичь мне эту чистую вершину?
Как вдохнуть мне этот горний воздух кожей?
Или боги присудили мне по чину
Просидеть всю жизнь у этого подножья?
Эдельвейсом прорасту среди расщелин,
Стану облаком седым, тропинкой ложной,
Гулкой пропастью, обманчивым ущельем,
Миражом, густым туманом, поволокой
На глазах нечистосердого пришельца,
Божьим оком...
XIII.
Уходя как сон в приоткрытое веко,
Ты становишься звуком, взглядом, жестом,
И играешь со мной, как играет эхо
С заблудившимся человеком.
Отдаляюсь от тебя всё дальше, дальше...
Возвращение в себя - как в омут камнем.
До крови распят на пяльцах запах замши.
Затуманились дороги: и куда мне -
За тобой, за чистой, в грязных сапожищах,
Да в светлицу, да с такими кандалами?!
Но ведь хочется, так хочется пожить еще!
Не играя приговорными словами.
Что ж, пойду сбирать свои нехитрые пожитки.
С облаками.
XIV.
Распахнутая постель, как первая страница,
Где написано:
Содержание...