Часть 1
Не покидайте Родину свою
места родные, матери, отца
и их родителей!
Захочется вернуться, но увы!
Судьба твоя, распорядится по другому.
Нет в сердце зависти,
богатству и деньгам.
Завидую, лишь тем, кто
не покиул дом, в родной деревне.
И по утрам, их будит птичий гам,
и петухов старательное пение.
ПОСВЯЩАЮ НИЖЕ НАПИСАННОЕ:
Малой родине моих родителей и их предков.
РЕСПУБЛИКА ТАТАРСТАН - ГОРОДУ НУРЛАТУ,
деревни Н-Иглайкино,Светлое-Озеро(Якты-Кюль) и дер. имени Тукая.
Отцу-Разяпову Мингате Насыбулловичу, погибшего во время ВОВ в 1942 году.
Матери Разяповой Харшиде Валлиаровне, (Гайсина)-девичья фамилия, ушедшей в мир иной, в 1985 году. Да будет им земля пухом.
Сестре Миннебанат Рахимовой, которой в 2010 году исполнилось 81 год, дай бог ей здоровья. Её дочерям, моим любимым племяницам: Нурзиян, Альфие, Танзиле и их детям. Родне Закировым , сделовших для нас много хорошего. Их дочерям: Накие, Люцие, Розе. Всем моим родственникам, близким и дальним, живущих в Татарстане, передаю большой привет, всем здоровья и благополучия!
город Набережные Челны - мои двоюродные сёстры, дочери моего дяди, Гайсина Султана, жившего в деревне имени Тукая, Зулькарниевой Халиме, сестре её Фание и их детям, большой, большой, САЛЯМ !!!
Город Нурлат, я впервые увидела в 1957 году зимой, когда мы вернулись с Дальнего Востока . В те годы Нурлат числился районным центром . На Дальний Восток мои родители , два брата отца , сестра матеи и много других семей, выехали в 1939 году со своих деревень . Наверное хотели повидать мир . В 1940 году родился мой брат Харис, в 1942 году родилась я. Отца призвали на фронт и он не узнал о моём рождение т.к. вскоре мы получили сообшение о том, что он пропал без вести. Больше нечего мы о нём не знали . Мы с братом ждали отца с войны, и бегали встречать каждый поезд с надеждой. Я помню как мы жили в те годы , сажали огороды, выращивая овощи для пропитания, и другие культуры . но всегда хотелось хлеба , досыта его не ели . Мы жили тогда в Сучанском районе, станция Тигровая, в бараках, и как помню, от стации к нам шла узкоколейка. Мужчины работали на лесоповале, женщинам работать было негде. И моя мама Харшидэ пееехала в колхоз, где жида её сестра Мыршида с семьёй. Мама работала телятницей, я с братом по очереди пасли телят и уже учились в щколе. Жили хорошо, сытно. Старшая сестра Миннибанат вышла замуж за Эбрара Рахимова и они уехали в Пермскую область, зять работал шахтёром. Вторая сестра Мингайша в колхозе работала продавцом, потом вышла замуж за оренбургского парня, служившего на Дальнем Востоке. Он увёз её в Оренбургскую область в город Кувандык. И в дальнейшей жизни мы оказались почти рядом. Но брат Харис должен был уйти в армию и мать всё чаще говорила о том, что нужно вернуться в свои родные края, домой. Многие уже уехали. В 1957 году, эимой, мы приехали в Нурлат, где нас встретили родственники Закировы, у которых мы жили целый месяц, они помогли нам в переезде, поддержали нас. Мне помогли устроиться на работу в швейную мастрескую и в вечернюю железнодорожную школу. долгое время жила у них. До сих пор помню, как за нами прислали повозку в марте месяце, и мы с большим мешком на санях, где было всё наше состояние, поехали в деревню Светлое-Озеро, где нас ждал родительский дом, простоявший почти 20 лет. Вечернюю железнодорожную школу я окончила в 1960-м году, и поступила в Октябрьский нефтяной техникум. Но планы в начале были другие, я хотела учиться в школе пчеловодов по направлению от Н-Иглайкинского совхоза. Но зять Эбрар Рахимов настоял на том, что бы я поступила в техникум, что и определило всю мою дальнейшую судьбу. Моя мама очень плакала, узнв о том, что я уезжаю. И я, до сих пор удивляюсь, как я могла так поступить. Брат Харис уже был в армии. В техникуме я проучилась 3 года на отделении эксплуатации нефтяных и газовых скважин. На летние каникулы я приезжала к матери и работа в колхозе, специально отпрашиваясь, так как группу посылали на сельхоз работы. И пивазила в техникум справку с колхоза. Возила зерно на грузовиках, на тот самый элеватор, который до сих пор стоит в городе, возвращались домой поздно. Я спускалась к речке, которая находилась за нашим домом, что бы искупаться. Было немного страшно, лезть ночью в воду. До сих пор помню, что вода всегда была прохладной. На 2-м курсе учёбы я встретила парня со светлыми, как солома волосами, и голубыми глазами. Он был похож на артиста. Через год мы поженились и я стала Селиванова. Он был родом из оренбургской области и звали его Виктором. После окончания техникума мы работали в Башкирии в Калтасинской конторе бурения. Отработав 5 лет уехали в Оренбург т.к. родители мужа жившие в деревне, очень настаивали, что бы он вернулся на родину, а Виктор Павлович меня уговаривал ехать работать в Татарию на Ромашкинское месторождение, но почему я не послушала его, до сих пор не пойму.
Приехали мы в Оренбург в 1969 году. Предуральская нефтегазоразведочная экспедиция города Оренбурга, где мы началм рабоать, вела разведочное бурение на нефть и газ. И открыла большое Оренбургское газоконденсатное месторождение нефти и газа. Скважины бурили до глубины 3-3.5 тыс. метров. В каждой пробуренной скважине до 20-ти газонефтеносных пластов. Работать было интересно! Муж работал мастером на буровой, затем начальником цеха бурения. Я работала геологом цеха освоения. Домой к матери ездили часто, и на праздники и в отпуск, проблем не было. За неё я была спокойна. Брат Харис вернулся с армии, женился на деревенской девушке по имени Гэльзифа. Она родила ему двоих дочек Флюру и Венеру.
В 1973 году мы уезжаем в загранкомандировку в Авганистан. В эти годы многие имели возможность съездить за грнаницу. Посылали наших специалистов в Германию, на Кубу, во Въетнам. Через 3 года работы за границей мы вернулись. В Предуральской экспедиции появилось много новых молодых специалистов. Из Татарии работал Разов Марс Мухтарыч, он затем уехал на Север, больше в Оренбург не вернулся. Газизов Агиар из Альметьевска работал сначал на буровой затем в плановом отделе, позже его назначили председателем разведкома профсоюза экспедиции. Его очень все любили и уважали и звали его ласково Саша. Всегда мне во всём помогал в дальнейшем, когда я осталась одна с двумя детьми на руках. Асфандияров Шамиль Асылович, из Бавлов, он работал не у нас, бурильщиком в Оренбургбургазе - друг Газизова. Когда я вернулась на работу после загранкомандировки, я чувствова хорошее отношение и поддержку от всего коллектива. Я всю жизнь благодарна коллективу Предуральской экспедиции. Это были люди с большой буквы.
А Газизов и Шамиль Асфандияров так меня уважали и по-своему любили, называя эта наша «казанская татарка». Я в то время даже не понимала, почему они меня так называли. После того как умер мой муж эти двое для меня были поддержкой в моей жизни. Но Газизов Агиар рано умер, он перешёл работать на Карачаганакское месторождение в Казахстане, и там с ним стало плохо. Могила его в Оренбурге на кладбище в пос. Карачи, южная часть города. Шамиль, сначала перестройки занялся бурением скважин на воду, стал предпринимателем. Спустя много лет он переехал в Бавлы (Татарстан), где трагически погиб в 2006 году. . .
В 1985 году, мне сообщила сестра с Нурлата, что мать тяжело болеет. Я срочно приехала домой к матери. Ухаживала за ней две недели, но мне нужно было возвращаться к детям, которые остались одни, и я вызвала сестру с г. Кувандыка, сообщила о тяжёлом состоянии матери и просила её приехать. После моего отъезда мама умирает, и её похоронили без меня, на кладбище в деревне Н-Иглайкино.
В течение последующих 23-х лет я не смогла приехать домой к родным, и на могилу матери. Проблемы со здоровьем сына, многочисленные неудачные операции. Исправить последствия неудачных операций смогли лишь частично. Так что проблемы со здоровьем сына остались, так и живём теперь.
С началом перестройки жизнь стала ещё тяжелее, в том числе, и с финансовой стороны, т.к. пришлось оставить работу и было не до поездок. Стаж был выработан, можно было уделять время сыну. Но до пенсии мне ещё было ждать 2 года. За время перестройки ко мне дважды приезжали в гости сестра Миннебанат и её дочери Альфия и Танзиля, которые в это время работали на севере. Когда Альфия, выйдя замуж за Диму Ромашова, вернулась в Нурлат, мы с ней вели переписку. Телефоны в то время имели ни все. Анна Эбраровна (Нурзиян) уже так же вернулась с Севера, и муж её Наиль Насыбулин усердно обустраивал дом. Дети их, Рафаэль и Флюра, которых я видела когда им было год, учились в институтах. Альфия все мои письма читала им вслух. И Рафаэль ей сказал: «Тётя Аля, как мы живём! Мы даже с родственниками не встречаемся!». Альфия об этом написала мне. Моё тоскующее сердце заболело. Я видела сны, как я летаю по ночам и сверху смотрю на Нурлат, на деревни. В своих снах я переживала заново ту прожитую жизнь моей молодости вместе с родными. Наверное, моя мама Харшидэ звала меня и ждала, когда я приеду и приду к ней на её могилу. Я вставала ночью и писала стихи. Это стихотворение я посвящаю Рафаэлю Насыбулину.
Я летаю очень часто.
Я летаю очень часто в сновидениях своих
Я себя в полёте вижу будто бы со стороны
Я всегда хочу летать
С высоты деревню вижу, родилась, где моя мать.
И лечу так высоко, от земли так далеко,
Что на землю опуститься очень даже нелегко.
Вижу, будто я стою на зелёном, на лугу,
Но я сердцем понимаю, что спуститься не могу.
Я лечу, лечу, лечу, и во сне шепчу, шепчу:
Вот родные мне края, речка, поле, и стога.
Моя мама молодая, в платье шелковом она,
Шёлк зелёный, как листва, по тропинке к дому шла
А потом мы шли вдвоём, текла речка на пути,
Небольшую эту речку не смогли мы перейти.
А однажды вижу к маме навестить я в дом вошла,
В доме было очень чисто, много солнца и тепла.
Дом прабабушки твоей, небольшой, лишь в два окна,
«Мне здесь очень хорошо» - отвечала мне она.
Если б знали вы как часто, я над вами пролетаю,
Выходили бы ночами родню-звёздочку встречали!
Я летаю далеко и лечу так высоко,
Что на землю опуститься мне бывает нелегко!
Я летаю и летаю, свою юность вспоминаю,
И когда я высоко, видно мне все далеко!
Вот, железная дорога, танцплощадка, три берёзы,
Сверху льётся лампы свет.
Я танцую и танцую, оторваться, силы нет.
Мне всего семнадцать лет.
Вот широкий холм-гора, на горе дома, дома.
Вот завод стоит большой, вот дорога под горой,
Слева тянутся холмы, продолженье холм-горы.
Три деревни в той долине, течёт речка между ними,
Через каждую деревню я могла дойти домой.
В деревнях живёт родня, гостем я для них была.
Много, много уже лет, не хожу по тем дорогам,
Разве только что во сне полетаю я немного.
Я когда-нибудь вернусь, по дорогам тем пройдусь
В каждый дом к родне зайду, как скучала, расскажу.
А теперь пора мне спать, хватит по небу летать!
Если вдруг вы обо мне заскучаете во сне,
Не ленитесь, посмотрите, что и кто там в вышине.
Может бабочка ночная, может звездочка шальная
Вдруг на землю упадёт.
Или нитей паутины.
Знайте, то душа моя, возвращалась к тем истокам,
От которой плоть пошла!
1998 год
Моей племяннице Альфие, которая отвечала на все мои письма, посвящаю:
Дорогая племяшка моя, если б знала ты, как я скучаю.
Почему то я детство твоё постоянно вспоминаю.
Ты такая толстушка была, по пятам ты за мною ходила,
Говорить ты совсем не могла, лишь два слова произносила.
Нам смешно было слушать тебя, ты бабусей меня называла,
Утешенье в объятьях моих ты от горестей детских искала.
Альфия, ты моя, Альфия, я большую тебя плохо помню.
Твоё имя шепчу я любя, Альфия, ты моя, Альфия!
Мне обидно всегда до слёз, я помочь никому не смогла.
Если было бы денег воз, я бы весь его вам отдала.
Но твою попрошу я судьбу, и молить её буду о том,
Что б удачу послала тебе, что бы счастьем наполнился дом.
Что б достаток в твоём был дому, и любимая всеми была.
Альфия, ты моя, Альфия!
Я, аминь говорю всему!
1997 год
Племянница Танзиля ещё работала и жила на Севере, и вернётся в Нурлат только в начале 2008 года.
Я в окошко смотрю между дел, и как будто моя Танзиля
Мимо дома прошла, и ко мне не зашла.
Ах, племяшка моя, Танзиля!
Жду тебя постоянно, я жду, взгляд мой ищет тебя
В каждой встречной девчонке.
Понимаю, что ты далеко, знаю, здесь я тебя не найду,
Но глазами тебя я ищу.
Ты давно не девчонка уже, скоро бабушкой будешь, как я,
Но тебя молодую ищу, и с тоскою смотрю я в окно.
Как живётся тебе на Севере дальнем,
Как живется, родная племяшка моя!
Поезд жизни всё мчится и мчится, и в вагоне я спальном
Я за ней наблюдаю.
На каком-то отрезке пути твой черёд я тебя вспоминаю.
Не вернешь все что было,
И, навряд ли, с тобою нам придётся прожить хоть мгновенье той жизни
Что когда-то прожили.
Как живётся тебе, дорогая племяшка моя,
Всё ли в жизни сложилось, всё ли в жизни сбылось,
Как когда то мечталось.
Не ленись, своей тёте письмо напиши, и по старой привычке
В том письме, как в той жизни, мне смешной анекдот расскажи.
Если свидеться нам не придётся, ты как память письмо и стихи сохрани,
И когда грусть тоска твоё сердце сожмёт, пожелтевший листок ты из связки достанешь
И прочтёшь. И меня добрым словом вспомянешь.
Как старушка вздохнёшь, вспомнишь юность свою и поймёшь,
Никого и ничто, как бы ни захотелось
Из прожитой той жизни уже не вернёшь.
1998 год
Жизнь в стране налаживалась, и телефоны появились почти в каждой квартире.
Сестре установили телефон, и она мне позвонила,
Мы долго с ней говорили, и до утра я не могла уснуть.
Я свою сестру не видела десять с лишним лет,
А сегодня мы с ней говорили, это было великое счастье.
И кого же мне благодарить, судьбу свою или царя,
Что сестру я не видела десять с лишним лет, а сегодня я с ней говорила?
И кого же мне благодарить, судьбу свою или царя,
Что я родню не могу обнять, десять с лишним лет?
Я поэтому не могу спать, я думаю о том,
Что родню не могу повидать десять с лишним лет.
Может, встретимся мы в раю и не надо переживать,
Но у кого узнать, я не знаю, там всю родню
Я смогла бы обнять.
Мы бы пир закатили горой, всё бы было у нас, что желали,
А по бывшей жизни земной может быть, и не вспоминали.
1998 год
Я скучала по городу Нурлату, по деревням, засыпала и просыпалась с одной мыслью о том, когда же я съезжу к родственникам, в родные края. Моя мама ждала меня, старшее поколение один за другим уходили в мир иной. Не смогла увидеть зятя, Эбрар Николаевича перед смертью, двоюродного брата Минзагита и других родственников. Да будет им всем земля пухом. Мысленно я с ними.
С родными говорю я по утрам, и днём я с ними говорю,
О всех делах, о планах говорю,
Какие есть, такими вас люблю!
Я жду звонка, но телефон молчит,
Я жду письма, никто не пишет мне,
И если в дверь мою кто постучит,
Надеюсь, что родня приехала к родне.
Когда бы много лет назад, мне кто-нибудь из старших подсказал
Разлуки горечь может сердце сжечь.
Не будет сна, покоя и не счесть потерь, без связи родовой.
Я будто в штольне рудника прикована и связана цепями,
И лишь свободными руками породу я лопатой разгребаю.
Я жду письма, никто не пишет мне,
Я жду звонка, но телефон молчит,
Покой не нахожу я и во сне, лишь цепь моя тяжёлая гремит!
Я жду звонка, но телефон молчит,
Я жду родню, я жду письма, и в ожидании дни свои я коротаю,
И глухо цепь тяжёлая гремит, об этом лишь одна я знаю.
1998 год
В 2008 году была очень тёплая осень. Дни стояли солнечные. Появилась возможность съездить в Татарстан. На то было не только моё желание, но и желание Тагира, с которым договорились ехать. Он хотел посмотреть на жизнь в Татарстане, он очень хороший водитель, и на его «Окушке» (автомобиль Ока) в один из ноябрьских дней мы двинулись в путь дорогу.
Часть 2
Мы собрались в путь дорогу,
Утром встали, снег, метель.
Делать нечего, судьба ехать по такой погоде,
И откладывать нельзя –
Слишком долго собиралась,
Целых двадцать с лишним лет.
Едем очень осторожно, на дороге гололёд
И аварий очень много.
Я Тагиру говорю: «Держишь крепче руль, и скорость на 60 км держи»
Встречный ветер с мокрым снегом в лобовое бьёт стекло,
«Ничего, держись Тагирка, мы доедем все равно»,
А сама молюсь тихонько, и прошу помочь Аллаха,
И дрожу, как лист осенний, как трусливый пёс от страха.
Карбюратор у «Окушки» отчего-то засорялся.
Остановки – карбюратор разбирали, продували.
Было ясно, что плохим нас бензином заправляли.
Бузулук на горизонте, небо тучи закрывали.
Потемнело, снег и ветер, Бузулук мы не узнали.
Бузулук, Бузулук, голубые дали,
Только далей голубых мы не увидали.
Всю дорогу Танзиля нам звонит по телефону:
«Где вы? Как вы и когда вы доедете до дому?».
Объездной дорогой едем, впереди Кинель-Черкасы,
Даже ночью было видно – город длинный, не обхватишь.
Кое-как Кинель-Чиркасы мы объехали до трассы,
Дальше прямо до Пекинки в одиночестве мы едем,
Ни одной души вокруг.
Темнота и встречный ветер, свет от фар вперед бежит,
Крепко руль держал Тагирка,
А я тоже молодец, наблюдала за дорогой.
Дальше едем мы спокойно, стал не страшен гололёд.
Шенталу мы увидали, куда ехать не поняли,
Повороты там и тут, но прикинули мозгами
И решили ехать прями.
А с Нурлата нам звонят: «Молодцы, вы почти дома,
Мы выходим вас встречать!»
Издали мы увидали, как три девы нам махали,
Нурзиян и Альфия, юмористка Танзиля.
Девами руководил верный муж и страж Наиль!
После бурных лобызаний загрузились мы в «Окушку»,
Впереди бежал Наиль, мы тихонечко за ним.
Ничего не изменилось, узнаю я сах. завод,
Те же самые дома, где живёт моя родня,
Словно я не уезжала, будто здесь я и была
P.S.
С г. Оренбурга до г.Нурлата ехали 11 часов.
Мой город Нурлат! –
город юности моей, не узнала, он другой!
Всё изменилось в моём городе, красивая площадь, современные дома из красного кирпича, двухэтажные, строят специально для рабочих-нефтяников, каждой семье два этажа и один подъезд, всего два подъезда в каждом доме и десять соток земли каждой семье. Какая забота о людях! Моим гидом по городу был Рафаэль Насыбуллин, который с гордостью рассказывал обо всём своей тёте.
Архитектура города идеально красивая.
Чувствуется простор и чистота!
На площади стоит памятник коню или лошади, как правильно выразиться - не знаю. Ведь название города Нурлата означает «красивая лошадь» или же слово «Нур» значит «свет», тогда может быть «светлая лошадь». Очень большое строительство частного сектора. Просто строят удобные для жилья дома, в основном бревенчатые. В Оренбурге очень хорошо отзываются о Татарстане. Говорят, что многие жители деревень переезжают из Оренбуржья в Татарстан, получают наделы земли и строятся. Мне очень приятно это слышать.
Когда меня Рафаэль возил по городу, я была очень взволнованна, и наверное в памяти не всё сохранилось увиденное. Но, что город сильно изменился - это факт! Едва узнала улицу, где я работала и жила и по ней ходила в вечернюю школу.
Но железная дорога, переезд, элеватор, сахарный завод не изменились, всё также, как и раньше, как и сохранилось в моей памяти.
Вот железная дорога,
Элеватор старина,
Сах. завод стоит большой
И дорога от завода
Вниз бежит мимо холмов.
Слева на больших холмах
Трудятся станки-качалки,
Сколько лет они стоят
Столько лет они качают.
Но казалось, что они, мне
Приветственно кивали.
Я для них душа родная
И геолог и нефтяник!
Видно было издали, что
У них там всё в порядке.
Парафином не забиты,
Электричества в достатке.
Я послала с высоты
Им воздушный поцелуй,
Пожелала без аварий
Нефть побольше добывать,
Планы перевыполнять.
А в долине три деревни,
Как и двадцать лет назад.
В деревнях живёт родня,
И никто из них не думал,
Что увидят здесь меня!
Мой приезд для них сюрприз!
На «Окушке» едем дальше,
Зеркалом асфальт блестит.
Вот Иглайкино деревня,
Справа вижу я родник,
Кирпичом обложен красным.
Помню всё, я не забыла,
Как уставшая с дороги
Воду из него пила.
Заезжаем мы в деревню,
Минзагита дом стоит,
Тот же двор, и то же место,
Только дом другой, кирпичный.
Под окном растут деревья.
Посадил их Минзагит.
В доме том, Айнур с Ринатом,
Сыновья его живут.
За домами, на холме
Вечным сном родные спят.
Было б счастьем для меня
После смерти там лежать.
Рядом с мамой Харшидой,
Рядом с тётей Миршидой,
Асиёй и Минзагитом, Минхайдаром и
Бабаем Нуруллой, и другими мне родными!
Доехали до конца деревни Н-Иглайкино. Очень много новых домов стоят до самой реки, за которой начинается родная деревня моей матери Харшиды, Светлое Озеро (Якты-Кюль).
Две деревни почти соединились. Асфальт, дорога закончилась, дальше началась новая, объездная дорога, пролегающая выше деревни Светлое Озеро, там местность повыше, раньше там располагались колхозные фермы и поднятая насыпная дорога ведёт до самой деревни имени Тукая. Дорога ещё не покрыта асфальтом.
С трудом доехали до деревни, я узнавала многие дома, которые были раньше, так же дом моей снохи Гэльзифы, жены моего усопшего брата Хариса, дом я узнала издали. Зашли в гости. Долго смотрела на удивлённую Гэльзифу, пока память моя полностью не восстановила, дорогие мне черты её лица. Побыли, попили чай и поехали к сестре Хатиме.
Как жаль в деревне мне родной,
Дороги хуже чем на буровой.
К сестре я старшей Хатиме
В деревне Якты-Кюль едва добралась.
И мостик через речку есть,
Хороший мост, железный.
И гуси, утки в речке плавают, не счесть,
Но страшно было мост переезжать,
Боялись, как бы в речку не упасть
Поплавать к уткам.
Нашла я дом своей родни,
Вошла во двор залаяла собака.
Собак боюсь до смерти я,
В особенности злых!
Я уговаривала пса:
«Зачем ты лаешь на меня?
Я же родня, приехала из далека,
Я очень редко приезжаю,
А ты и в дом не пропускаешь!»
Стою, стучу по окнам я.
Собака лает на меня,
Старательно так лает,
Что говорю – не понимает,
Родню свою не узнаёт,
Которая так редко приезжает.
«Не виновата!» - говорю,
Что ездить часто не могу.
Инфляция, проблемы,
И путь далёк, но псу и невдомёк,
Какие трудности народ переживает,
Он ничего не понимает,
Он только лает, лает,
И в дом меня он не пускает.
Я говорю, что не могу
Стоять так долго и просить,
Родных я не успею повидать и всех обнять,
Меня привёз сынок моей подруги.
Сидит в машине, ждёт меня,
Быть может в следующий раз,
Бог даст, приеду я на долго,
А ты, мой дорогой, всё лаешь,
И в дом меня не пропускаешь.
И вдруг он лаять перестал,
И спрятался за конуру,
А уши то торчат, ну и глаза
Такие умные, зачем то наблюдают.
Стаю, понять я не могу,
Родня вдруг лаять перестала!…
Мужчина появился во дворе
Его увидел пёс и испугался.
Сосед наверное.
Он вежливо сказал мне:
«Проходи, не тронет он тебя,
А от меня он прячется, боится»
Глаза то умные у пса,
Так и должно быть, ведь он моя родня,
А тявкал просто так, от радости быть может.
Ведь как то надо же родню встречать,
Которая так редко приезжает.
Сестру двоюродную Хатиму едва узнала.
Все изменились и постарели все,
Ведь двадцать с лишним лет мы не встречались.
Поговорили мы немного, живёт не плохо,
Дети, внуки – вместе все, как хорошо!
Сестрица Хатима меня к машине проводила.
Обнялись на прощание, надеясь скоро встретиться опять…
С Мухтаром псом, я так же попрощалась,
И в гости в Оренбург его я пригласила.
Хотя автобус рейсовый не ходит к нам,
Но по прямой быстрей ты добежишь.
На озеро Развал с тобою съездим мы,
Полечишь лапы там свои.
Заказанный шашлык в кафе нам поднесут,
А если очень уж понравится, останешься у нас,
А дом, в твоё отсутствие, пусть гуси стерегут.
Часть 3
Едем дальше мы в деревню имени Тукая.
В деревне имени Тукая раньше было два ряда домов и широкая улица, всегда зелёная, чистая. Сейчас это опустевшая деревня. Три дома братьев Гайсиных стояли рядом. Мои дяди, по линии моей матери Харшиды, т.е. её братья. Когда мы вернулись с Дальнего Востока, они во всем нам помогали. Дочь дяди Султана Халимэ, очень меня любила, не сводила с меня влюблённых глаз. И это она нашла и приехала ко мне через 30 лет разлуки, т.к. выйдя замуж за деревенского парня, они уехали вместе в город Набережные Челны. И мы с ней не виделись все эти годы. Носит фамилию мужа Зулькарниева. Оказалось, что всё Поволжье ездит в Оренбуржье, в Соль-Илецк, на солёное озеро. Узнав мой адрес и телефон, она связалась со мной и заехала с сыном Талибом к нам. Это была для меня такая огромная радость! Когда она узнала, что я очень тоскую по родным, и что последние 23 года я не смогла ни разу приехать в Нурлат (болезнь сына, проблемы с началом перестройки, в основном безденежье), и что очень хочу жить в деревне, она заявила: «Дом родителей ждёт тебя, приезжай и живи». И теперь я только об этом и мечта, вместе со своим сыном Михаилом, который не смотря на свою болезнь очень любит пилить дрова, чистить кастрюли, чистить чеснок, лук и фасоль. А на даче, сидя в коляске, он спилил ненужные древковые вишни. На дачу возить его стало тяжело, нужен свой дом и дом в деревне. А в Оренбурге не хочу жить, хотя здесь прошла большая часть моей жизни. С годами начинаешь чувствовать отсутствие рядом родных, которые все там в Татарстане.
Своему сыну я всегда говорю, что на родине твоей бабушки и дедушки у тебя 100 братьев, а здесь мы одни. Не знаю, сбудутся ли наши мечты, ведь время идёт и старость не радость и здоровье уже не то. Переезд это не шутка, и руку помощи никто не предлагает.
Приехав в Тукай, посетила дом своего дяди Султана Гайсина. Я помню, когда они его только отстроили, это было в 1983-84 гг., когда я приезжала к матери на своём белом москвиче, и возила её в гости к родственникам в Тукай. Мы сидели в доме и пили чай. Я узнала этот дом. Это было за год до смерти моей матери.
Опустевший и грустный
И печальный наш дом
Смотрит он на дорогу
И мечтает о том,
Что родные вернутся
И поселятся в нём.
Ту родню зовут Катей
И зовут Хатирёй,
Если бы знал кто, как хочется
Ей вернуться домой.
Двор заросший крапивой,
Тишина и покой,
И хозяин скотину
Не загонит домой.
Там не крякают утки
И собака не лает,
Это тишь и безмолвие
Больно сердце мне ранит.
Говорят ей родные:
«Приезжай, ждём тебя,
Огород мы вспахали
Для тебя, Хатиря».
Опустевший и грустный
И печальный наш дом,
Смотрит он на дорогу,
И мечтает о том,
Что родные вернутся
И поселятся в нём.
И мечтает та Катя,
Видит сны Хатиря,
Как она возвратилась
В родные края!
Рядом с домом дяди Султана стоит дом Марата Гайсина, сына второго дяди Хатиба. Молодец Марат, не растерялся в этой жизни, разводит кур, цыплят, трудится всей семьёй. Построил очень красивы современный дом. Когда я зашла к ним, они были заняты внутренней отделкой дома. И я не стала отнимать у них много времени, да и нам надо было засветло выехать на асфальт. Ведь ноябрь месяц, снег и грязь.
Посвящаю Марату.
Повидалась я с Маратом,
Самый младший дяди сын.
Мой нежданный к ним приезд
Его очень удивил.
Дом хороший, есть семья,
Дети, внуки и работа,
Но на мой вопрос:
«Кто я?» - помнит ли по разговорам,
Или в детстве меня видел,
Он сказал: «В упор не знаю,
Кто такая Хатиря!»
Посмеялись, друг на друга посмотрели,
Рассказали о себе,
Говорил Марат, что ездил очень много по стране,
И решил Марат вернуться в отчий дом,
К своей родне.
Потому как здесь родился,
Значит здесь и пригодится,
Значит здесь нужнее я.
Из моих из разговоров, понял, что тоскую я,
И вернуться не могу,
Всё какие то проблемы,
То в семье, то по стране.
Обо всём поговорили, рассудительный родня,
Очень мне понравился!
Он такой же как и я,
Его тётя Хатиря!
Внешний вид родни Марата
Меня очень удивил,
Светлый и голубоглазый,
Ладный, крепкий он мужик.
Поняла, что у Марата в Оренбурге есть двойник.
Двойника зовут Алёша,
Он друган моих детей.
Может родственные корни,
Может быть одних кровей.
Лёша тоже работящий, копия родня Марат,
Может дед у них был общий,
Или общий деда брат.
Надо, надо им обоим встретиться, поговорить,
Родословные свои поскорее изучить.
P.S.
Все эти дни пребывания на родной земле моих родителей, моих предков и многочисленной родни, я испытывала огромное волнение. Я вернулась через много, много лет в края, где прошла моя юность. Где я ощутила силу родства и молчаливое благословение родных.
Во сне и наяву, в мыслях я всегда здесь. Посетила могилу матери и родных. Но всех родственников я не успела навестить, увидеть и обнять, но надеюсь на встречу!
И дай нам Бог, что бы в нашей большой стране был всегда мир, покой и достаток, что бы мы имели возможность видеть чаще своих родных и друзей.
В Оренбург мы выехали на второй день утром. Доехали нормально. Погода была хорошая. В девять вечера были уже дома.
15 Ноября 2008 года