Их сорок с лишним –
мальчиков и девочек от трех до шестнадцати.
У них одна мама — Хадижат.
Рыжеволосая красавица.
Босоногие. Едва прикрытые старой одежонкой.
Их теперешняя мама — сама детдомовка.
Как медсестра, работавшая в комендатуре,
Хадижат столкнулась с первыми сиротами в конце войны.
Тех, первых, было семеро.
Она уже знала, что их не отпустит.
Потом собрались и другие...
Среди взрослых обнаруживаю трех русских женщин.
Они — сотрудницы детского дома.
Хадижат — их крыша.
Это тяжелая доля.
Уже не раз Хадижат избивали за покровительство русским.
Мать всех детей стоит насмерть за русских женщин.
Наташа Бундина. Родилась и выросла в Грозном.
Родители в Волгоградской области.
Делала попытку уехать из Чечни –
не получилось.
Сейчас вот не может оставить детей:
— Как я без них? А они — без меня?
Я знаю, что Наташу били наши федеральные мальчики.
Об этом вспоминать не любит. Не может.
Нужна была солярка разжечь костер, чтобы чай вскипятить.
Послали к нашим.
И — началось: ”шлюха”, ”чеченская подстилка”...
Били сильно. Не сопротивлялась.
Но когда командир приказал Наташу раздеть,
что-то внутри взбунтовалось:
”Я лучше умру, чем ты меня разденешь”.
Откуда-то взялись слова,
которых никогда не произносила в своей жизни.
Ночью к ней домой пришли солдатики — извиняться.
Это пьяный командир приказал бить русскую женщину.
— Знаешь, сначала взяла обида. Смертельная.
А потом — ненависть.
Сейчас с трудом отхожу от той истории.
Из Грозного не уедет.
Все дети говорят с Наташей по-русски.
С Хадижат — по-чеченски.
Сама Хадижат часто переходит на русский.
В семье есть русская девочка,
изнасилованная нашими солдатами.
Мотив всех ее речей, обращенных к матери, один:
— Мама, никогда не выдавай меня замуж.
— Пусть белый свет для меня померкнет,
если я кого-нибудь из детей выделю.
Они для меня одно целое.
Вы можете определить, где мои дети?
Нет, я так и не угадала, кто родные дети Хадижат.
Галина Шамсутдинова — русская.
Муж погиб вместе со своей матерью.
Это было в январе 1995 года. Убило одной бомбой.
Накануне Михаил сказал жене:
— Ты похоронишь меня без гроба.
— Ты что? С ума сошел? Я что, денег на гроб не найду?
Не нашла. Было не до гроба.
Им всем, пришедшим за водой к единственной колонке,
казалось, что летчик видел их всех.
Принесли воду.
Михаил побежал в дом матери за ключами,
а она, мать, шла ему навстречу.
Летчик все-таки сбросил бомбу.
Галину отнесло волной,
а муж и его мать убиты осколками.
Обоих Галина закопала в огороде.
Галина печалится о сыне. Нервный стал.
Сидели в подвале. Женщины послали сына за мешком сахара -
подслащенный кипяток был основной едой.
Вышел из подвала. Попался на глаза нашим солдатам.
Поставили к стенке. Расстрелять решили.
Дали последнюю сигарету закурить.
— И ты взял? — это Галина.
— Я хотел прожить еще пять минут, — сказал сын.
Тут офицер откуда ни возьмись:
— Ты татарин?
(Первый муж Галины — татарин.)
— Да, — сказал сын. Ему было уже все равно.
Привел к себе. Поставил водку, тушенку, какую-то еду.
И ну спрашивать: ”Ты знаешь такую-то улицу? А такую?”
Все про Казань спрашивал, поскольку сам оттуда.
Сын сроду в Казани не был, но от страха поддакивал.
Отпустили его и мешок с сахаром отдали.
Случилось это 12 января 1995 года.
Галина держит на руках годовалую девочку-сироту.
Ее нашли месячной среди трупов.
Взяли ребенка на руки и долго стояли у разрушенного дома:
может, кто хватится ребенка.
Видимо, все погибли.
...А мужа со свекровью она перехоронила.
Теперь у Михаила есть гроб.
1997г.