Каждый раз, глядя на поведение братьев наших меньших, вспоминаю Павлова и поражаюсь – как можно было объяснять поведение животных только рефлексами? А они ведь думают, соображают и согласовывают свои действия с обстановкой и обстоятельствами. И у каждого свои черты характера и свои особенности поведения, так что и к ним применимо понятие личности.
Про Тимошу я уже неоднократно писал, и вы могли убедиться в его уникальности. Попробую немного рассказать о другом нашем питомце – о Лакки. Это был один из первых наших полусиамов, и появление его на свет прямо связано с нашим желанием уберечь его маму Алису от очередного потомства.
Как-то уже очень глубокой осенью, в самом преддверии зимы, когда у Алиски наступил очередной любовный период, мы с Ларисой решили поберечь ее от наших доморощенных котов, взяв с собой на недельку на дачу. Уже подмораживало, дачный сезон завершился, и, кроме сторожа, на участках уже никто не жил, так что мы с чистой совестью верили в свою спасательскую миссию.
Почти трехчасовую поездку в электричке Алиска перенесла вполне хорошо, но за получасовое путешествие в переноске от платформы до дачи ее основательно укачало.. По дороге мы действительно не встретили ни души – поселок был пуст, тих и явно готовился к зиме. Под ногами похрустывали первые льдинки, изба была выстужена, и мы первым делом стали растапливать печь, а укачанную Алиску выпустили проветриваться во двор. Когда же, минут через пять, уже затопив печь, я выглянул в окошко, то изумлению моему не было предела – по дорожке рядом с домом прогуливалась наша миниатюрная Алиска бок обок с огромным черным котом.
Как говорится, от судьбы не уйдешь, и в нашем прайде вскоре появился выводок абсолютно черных зеленоглазых котят, в которых сиамская половина практически никак не отражалась. Котят со временем раздали (оказалось, что именно черные пользуются повышенным спросом), но себе на счастье оставили одного, у которого хоть что-то свидетельствовало о сиамской родословной, и назвали его Лакки – счастливчик по-английски. От мамы Алиски унаследовал он лишь ломаный хвост, но если у Алиски он был сломан в нескольких местах и представлял собой в результате пышный помпон, то у Лакки его длинный хвост загибался только на самом кончике, делая его похожим на небольшую кочережку.
Во всем же остальном он был копией своего безвестного папаши – такой же рослый, сильный, предприимчивый и очень сообразительный. По любознательности он очень походил на небезызвестного Тимошу. Но, если Тимоша специализировался по хозяйственной деятельности, то у Лакки был прирожденный талант по открыванию всяческих дверей. Вкупе сообразительность и сила способствовали тому, что он вырос настоящим кошачьим «медвежатником».
Он прекрасно знал - какую дверь надо толкнуть, чтобы она отворилась, а какую для этого надо подцепить коготком снизу и потянуть на себя. Одно время была у него проблема с дверьми, где надо было нажимать на ручку, но и тут он не подкачал – подсмотрел, по-видимому, как это делают люди. И вот однажды, когда его случайно заперли в туалете, он подпрыгнул, повис на ручке двери, и торжественно выехал на ней вместе с дверью в коридор.
После этого случая отгородиться от кота можно было, только закрыв дверь на ключ. Также на ключ надо было закрывать и дверцы шкафов, поскольку Лакки доставляло удовольствие их вскрывать, и тогда остальная кошачья братия располагалась в шкафах на отдых – у каждого по своей полочке. В этом отношении особенно им нравился платяной шкаф, где можно было понежиться на стопочках чистого белья – шкаф Лакки проверял на предмет открытия в первую очередь.
На этом наш «медвежатник» не остановился. Обычно мы прятали пакеты с сухим кормом для котов в выдвижной ящик внизу электроплиты. Коты об этом знали, и, если хотели поесть, то собирались у плиты и терпеливо ждали, когда выдвинут ящик и их угостят вкусненьким. Но это было до Лакки – с его появлением пришлось нам для хранения кошачьих припасов подыскивать другое место, поскольку теперь коты обращались уже не к нам, а к Лакки, и он с легкостью выдвигал ящик и угощал своих родственников всем разнообразным ассортиментом сухопродуктов.
Освоив процесс выдвижения на малых формах, Лакки пошел еще дальше. Как то, вернувшись поздно вечером с работы, дочь прошла в свою комнату, но вскоре выбежала оттуда – «Кто-то скребется там, в темноте» - сказала она с испугом. При таком наличии котов мышей в доме не водилось, и тем более странным показались эти скребущиеся звуки. При включенном свете выяснилось, что скребется кто-то в комоде. Тяжелые ящики комода начали с осторожностью выдвигать снизу, и уже во втором обнаружили нашего неугомонного красавца – Лакки, возлежащего на спине на чистых выглаженных простынках. Видимо, выспавшись вдоволь, он пытался отворить свое убежище, упираясь когтистыми лапами в днище верхнего ящика (вот ведь вопрос – и почему это коты так любят отдыхать именно на чистом и выглаженном белье?). Такого от Лакки даже я не ожидал – надо же было открыть дверь в комнату, потом закрыть ее, выдвинуть тяжелый ящик комода (выдвинуть, дергая за ручку), забраться в него, а потом еще ухитриться задвинуть его за собой – просто какой-то Копперфилд, а не простой черный кот.
Если вы думаете, что это был верх «профессиональной» карьеры Лакки и приключения счастливчика на этом закончились, то вы глубоко заблуждаетесь, но это уже совсем другая история.