Меня ковали из обычной стали
Для крепежа престолов и оков,
Для причиндалов в доме и подвале
И для прошивки досок и брусков.
Приверженцу закалки после ковки
Крепчайший дуб - осиновая жердь!
Да что там дуб? Я прошиваю ловко
Гранитную незыблемую твердь!
Залёживаться кованым негоже -
На них спрос шире и нужда острей.
Случайно подобрал меня прохожий
У сгнивших, развалившихся дверей.
В кармане куртки скучно и убого.
Идёт война и классовый раздел.
Штыков и сабель оказалось много.
И кованые стали не у дел.
Внутри меня постыло и уныло.
Извне идёт недетская игра:
Кому-то очень срочно нужно шило,
Кому-то срочно - острая игла.
Представил я гвоздей неосторожных,
Стремящихся, как мотыльки, на свет.
Их мастера напильниками гложут,
Ломают, гнут и не несут ответ.
Какое счастье быть в калёной коже,
Недосягаемым для любопытных глаз!
Я не забит, на завтра не отложен.
Я попросту забыт на этот раз.
От молотков я увернулся ловко,
Не пострадал от ржавчины хребет.
Не стало братьев из одной поковки,
Их нет уже давно, на свете нет.
Зажатым крепко в пролетарской лапе,
Счастливчику, видать, не суждено...
Дыру в кармане куртки процарапал,
Скатился вниз, а там - двойное дно.
Со мною гвозди рядышком лежали:
Старинные, надёжные вполне.
Свидетели поруганных скрижалей,
Из храмов, полыхающих в огне.
Фортуны колесо остановилось,
Орало вороньё на весь окрест...
Нас вынесла на белый свет немилость,
А нелюбовь вогнала в русский Крест.