Мне поведал один местный урка,
Что по зонам полжизни провёл.
Он под тихий шансон, песню «Мурка»
Разговор содержательный вёл.
Он поведал мне летопись вора,
Не скупясь на блатные слова,
Без туфты, напускного задора.
Кругом шла в кабаке голова.
От того, что он мне вдруг открылся,
Ни с того, ни с сего за столом,
Рассказал, как впервые закрылся,
Как бежал сквозь тайгу, бурелом.
Произвол, малолетнюю зону,
Вертухаев, баланду, барак,
Лай овчарок, бойцов с гарнизона,
Карцер, голод, болезни и мрак.
Кумовские наезды, подставы,
Про предательство псевдодрузей,
Про этап, про больные суставы,
Про общак, про людей и зверей.
Рассказал, как проносят малявы,
Как играют на нарах в очко,
О последствиях взятой халявы,
Про сидельца по кличке Кличко.
Про наколки, про бунт, про парашу,
Про воров, про бычьё, работяг,
Про пассивного педика Дашу,
Про советский поруганный стяг.
Про продажную курву Фемиду,
Про судебный в стране беспредел,
Обвинителя в кителе, гниду,
Сфер влиянья в стране передел.
Про правительство, жадного мэра,
Про мешающий власти народ.
Утверждал, что с рублем всё химера,
Что в МинФине работает «Крот».
Про ответственных в зоне за хату,
Коронованных в Думе воров,
Закадычного кореша Птаху,
И про то, что слегка нездоров.
Про продажу наркотиков в школе,
Про отсутствие свежих идей,
И про технику ржавую в поле,
Без вины осуждённых людей.
Про рецепты готовки чифира,
За базар как заточкой в живот,
Про красючку по имени Ира,
Про бюджет, про дефолт и про МРОТ.
Про проценты, про банки, про ссуду,
И про то, что свободе не рад,
Про Христа, про Коран и про Будду,
Обращаясь ко мне только «Брат».
Про шахтёров, что гибнут в забоях,
Про невыплаты низких зарплат,
Про поэтов, что нынче в изгоях,
Запрещённый в стране «Самиздат».
Про военных, генштаб и министров,
Про откаты, чиновничьих жён,
Про законы кроящих лоббистов,
Помянув тех, кто лез на рожон.
Нефтяных жопомордых магнатов,
Про российский негожий контраст,
Очерствевших душой меценатов,
Про Кавказ и про газовый Траст.
Потепленье, курс доллара, йены,
Про раздачу ресурсов врагам,
На прикорм ненасытной гиены,
Что Хрущёв ей бы враз по рогам.
Браконьеров и нерест калуги,
Рукожопый родной автопром,
И про то, что народные слуги,
Всё гребут под себя, на потом.
Про планету, что скоро загнётся,
Про цунами, про братский Вьетнам,
И про то, что сегодня напьётся,
Что совсем не завидует нам...
После, гнев свой излив, веселился,
Юморил, много пил, танцевал...
Поутру, говорят, застрелился,
По застойной стране тосковал...