День за днём
ты чистыми глазами на меня смотрела,
когда в пустой подворотне
где-то между небом и Москвой
лужи заливались багрянцем сквозь твои пальцы
под уплывающие шаги серо-блёклых прохожих.
Каждый раз.
Каждый раз ты смеялась,
не веря, что улыбка на устах убийцы –
они каждый раз были столь похожими! –
не неуклюжая маска.
Они тебя ненавидели.
Они ненавидят тебя.
Они вырывают сердца, только чтобы не слышать твой шёпот.
Они выжигают глаза, чтоб походку твою не увидеть.
Они соловьёв всех заставили выть сиреной пожарной тревоги,
а наивные искры твои затушили плевками канцелярита.
Возьми меня за руку, дорогая.
Вот самые смелые и бродят с ножами по подворотням.
Думают, так будет проще.
Им легче забыться, когда понимаешь,
что этот узор на простыне ты видишь впервые и никогда больше.
Слышишь,
будто кто-то заводит часы?
Бедные, бедные птицы.
Может, смерть ежедневная – повод проснуться?
Милая, нам места нет в этом мире «бессмертной фанеры»,
как говорила другая Анна –
ты про неё мне рассказывала, и что-то про домик
в Царском селе, но это другие песни.
А может, ну их, серых, больных прохожих?
Они устали и просто хотят покоя,
им не до сказок твоих в водовороте ненужных бумажек.
Прости их и забудь,
а сама убегай куда сможешь.
И прихвати с собой соловьёв, пока механический голос совсем не сорвали.