Как ни в чем ни бывало, проснулся с утра оттого, что открыл глаза.
Левый немного расфокусирован. В правом стоит слеза.
Как всегда, эта ложная двойственность вызвала тахикардический пульс.
Встал. Вышел. Что-то забыл и вернулся. Опять вышел. Сел за руль с
Таким эпизодом лица, что, сыграв его дважды, любой актер
Превзошел бы свою обусловленность. Вылез. Снова залез. Ключ. Стартер.
Бессознательность автопилота. Для нас это значит - спастись от Я.
Возражение глаз в заднем зеркале было под стать возгоранию дня
В V-образности ночи. Свернул. Обогнал. Перестроился. Въехал в туннель.
Проскочил поворот. Включил радио. Бит. Утро. Бодрый, как Паганель
На той долбаной параллели. Цвет воздуха: Тернер, Гоген, Хокусай.
Неожиданный лед. Тормоза. Дрифтинг. Взрыв ощущений. Банзай. Нет, бонсай.
Точно - деревце в плошке из Сычуаня. Постель. Ужас. Пот.
Так бывает. Кошмар - облегчение. Как будто только что смолкнувший рот.
Левый глаз не настроен на резкость. В то время, как правый видит насквозь,
Как рентген. Сердце стабилизирует ритм. Вся Вселенная суть только ось
Для раскручивающейся смерти. Для вращения из небытия,
Никогда прежде столь неотличного от, что к infinitive tense "быть - не быть" я
Свел бы каждый второй вопрос. Встать. Постричь на лице этот странный газон.
Глядя в зеркало. Видя Руссо и Коро. И Курбе. И Милле. (Барбизон.)