Мне рюкзак намозолил шею,
Я до смерти идти устал -
Снова рифмой тупою брею
Незамолкнувшие уста.
Каждый шаг - это слог в поднебесье,
Каждый вздох - это бог за спиной,
Каждый пик - это голод безлесья,
Каждый свет - тонкий луч перед тьмой.
Бог с ней с кровью и с розовой лужей -
Мой закат, как камин, доалел,
Дальше будут бескрайние хужи,
Бестелесные облики дел.
Обезглавленный спутник по влаге -
Ты со мною подслепо идёшь,
И подобно листу бумаги,
Шебуршишь, как опавшая рожь.
Эта сумка давно стала членом,
Эти члены давно не мои,
Как расстрелянный военнопленный,
Облаками стекают дни.
Ниспадая в чудесную чашу,
Точно листья осенних драмм,
Вместе смешаны наши и ваши,
Буквы, слоганы, гам от реклам.
Эти руки давно стали звуки,
Эти звуки давно тишина,
И в лесу заливается стуком
Неразорванная сторона.
Вот и всё. Голова к океану
Упирается в синюю твердь,
Как собака лижу свою рану,
Как шмеля отгоняю смерть.
Пятьдесят три - двузначные цифры,
Даты две, ни одна не моя,
И лицо в такте белого вихря -
Переполнило чьи-то края.
Дальше вакуум слепой атмосферы -
Рифмы все оставляются здесь,
Я почти на ривьере веры
Почитаю за честь у небес.
И с раскрытой зачётною книжкой,
Вставши клином над вечной рекой,
Я уйду обезглавленной вспышкой
В незаслуженный вечный покой.