Осенние листья.
Ветреный осенний день. По черным тротуарам летят желтые кленовые листья.
По Садовому кольцу летят серые листья автомобилей.
Невозможно остановить их нескончаемый поток. У пешеходов нет ни малейшей возможности перейти на другую сторону ревущего кольца.
Бедные люди стоят и стоят у ослепшего светофора, безнадежно глядя на летящую стальную лавину.
А когда толпы народа с обеих сторон достигают предельных размеров, когда они не могут удержать сами себя, они прорываются прямо под колеса рвущейся ревущей техники.
В толпе – молодая женщина с маленьким мальчиком. У нее пугливо-решительные черные глаза, спортивное телосложение. В то же время она очень нежная, напряженная, нездешняя. У мальчика лицо еще более нежное, чем у матери. Он похож на Маленького принца.
Они идут, плывут, летят вместе с толпой, но совершенно одни. Мальчик держит маму за руку, напоминая того самого муравья, который случайно зацепился за желтый лист, сорвавшийся с дерева.
Порывы ветра швыряют кленовые листья на мостовую, то прибивая к стеклам машин, то унося в небо, то устало опуская на лица прохожих, а те, отмахиваются от них, как от надоевших мокрых лягушек. Никому нет дела до этих разноцветных резных красавцев с трагической судьбой, так мало покрасовавшихся на родных деревьях. Их скорая судьба – быть прибитыми к мокрой осенней земле, смешаться с ней и стать перегноем для будущих неведомых растений.
А бедняга-муравей тут при чем? У листьев такая кочевая судьба, а его то за что оторвало от родного дома? Зачем ему этот безумно кружащий полет?
Никто не знает. Никто не ответит.
Небо над Садово-Кудринской темнеет, темнеет. За первой грядой пшеничного града тут же налетает вторая, третья, четвертая. Вот уже барабанит град во всю мощь, по всему, что есть на земле: тротуарам, машинам, домам, листьям и людям с их бесполезными разноцветными зонтами.
Красивая нездешняя мама с маленьким нездешним принцем идут и идут неведомо куда, не прикрытые даже зонтом.
Боже! Спаси и сохрани их. На Тебя одна надежда…
Прошло два года.
Много листьев, снега и дождя упало с тех пор на Садовую-Кудринскую. О людях-пешеходах стали заботиться.
Сначала перекинули через площадь хлипкий, дребезжащий, зимой обледенелый, а осенью скользкий от воды мост.
Однажды, когда Мама с Маленьким принцем шли зимой по этому мосту, мальчик, испугавшись выскочившей вдруг прямо из метели собаки, дернулся в сторону и соскользнул с моста, повиснув на хлипких перилах.
Мама, конечно, его удержала, вытащив за воротник цигейковой шубы обратно.
А однажды из метели на этом же мосту, вынырнул разноцветный клоун с красным носом, рыжим париком но, вместо кепки – в шапке-ушанке.
Он, налетев на мальчика, поднял его на руки, покружил, прокричав прямо ему в ухо: «Эгегей!» и исчез так же внезапно, как появился.
Эти случаи на мосту странным образом повлияли на психику ребенка. Он выздоровел, даже заговорил. И нездешняя красавица наконец услышала от него долгожданное: «Мамочка, я так тебя люблю!»
А через некоторое время мальчик умер. Ему, не больному, было трудно выдерживать столько техники и железа.
Нездешняя мама ходила и ходила по Москве, собирая желтые листья, засушивая их дома между страниц старых книг, а потом раскладывая их везде: на стол, на пол, на рояль, на полки и диван. Через какое-то время ее комната превратилась в осенний сад, в котором она чувствовала себя хорошо.
А еще через некоторое время построили подземный переход под Садово-Кудринской площадью.
И ревущие машины теперь проносились над головами, спешащих по переходу пешеходов.