В небольшой деревне не так уж много развлечений, особенно когда лето уже на изломе, купаться становится холодно, в единственном в деревне кинотеатре вторую неделю крутят одни и те же фильмы, и даже малышню уже воротит от запаха поп-корна и газированной воды. По телевизору смотреть тоже нечего, целыми днями по государственному каналу важные дядьки рассказывают о невиданных урожаях и успехах в демократических преобразованиях, а по каналу оппозиции главный оппозиционер говорит, что правительство всех обманывает, но его никто не слушает, потому что даже дураку ясно – правительство обманывать не может. В перерывах между урожаями и демократией показывают сериалы – как раз когда взрослые приходят с перерабатывающей фабрики – там молоко, которое привозят откуда-то издалека, превращают в порошок и везут в город, где из него опять сделают молоко.
Для взрослых ассортимент развлечений обычно был шире. Кроме кинотеатра, в котором вечером показывают неприличные фильмы, в деревне имеется социальный бордель, но две государственных проститутки и один, равноправия ради нанятый проститут, сейчас легально бастовали, вместе с проститутками всей страны, требуя увеличить отпуска, расширить медицинскую страховку и выдавать талоны на бесплатное натуральное молоко. Но всем известно, что натуральное молоко полагается только правительству, а еще женам и детям правительства, так что бастовать они могут сколько угодно, добьются разве что, бесплатного проезда в общественном транспорте.
И вот в один из таких летних дней, когда ребятня маялась от безделья, а родители, вернувшиеся с фабрики, ворчали, что в детстве они помогали взрослым (это было, наверно, давным-давно, когда закон еще не запрещал заставлять детей работать, и жалобные телефоны тогда еще не стояли на каждой улице), так вот, в один из таких дней в деревню заехала бродячая школа.
Первыми школу увидели ребята, поджигавшие сухую траву на окраине деревни. Им все хотели запретить, а то и наказать, но боялись, жалобных телефонов в деревне много, комиссия приедет - проблем потом не оберешься. Но сегодня они бросили это занятие и примчались в деревню с радостными воплями, а почти вслед за ними въехал караван из пяти подержанных машин. Из люка передней высовывался плотный мужчина в пиджаке и при галстуке. В руке он сжимал громкоговоритель, в который закричал, стоило им доехать до центральной и единственной площади, где располагались самые главные здания в деревне: администрация, церковь, кинотеатр и бордель.
- ЛУЧШАЯ ИЗ ЛУЧШИХ, ДАЮЩАЯ ГЛУБОЧАЙШИЕ ЗНАНИЯ ЗА КРАТЧАЙШИЕ СРОКИ, САМАЯ МОБИЛЬНАЯ ШКОЛА ИЗ ВСЕХ, ЧТО КОГДА-ЛИБО ВЫЕЗЖАЛИ НА ДОРОГИ НАШЕЙ СТРАНЫ!!! – кричал мужчина, в котором галстук и повадки выдавали директора. – ТОЛЬКО У НАС ЛУЧШИЕ УЧИТЕЛЯ! МАТЕМАТИКА И ЧИСТОПИСАНИЕ, РИСОВАНИЕ И ФИЗИКА! ВЫ НАУЧИТЕСЬ РЕШАТЬ ЗАДАЧИ И ПЕТЬ ХОРОМ, ВЫУЧИТЕ АЛФАВИТ И ТАБЛИЦУ УМНОЖЕНИЯ, УЗНАЕТЕ ЗНАЧЕНИЕ АНГЛИЙСКИХ СЛОВ, ЗАГЛЯНЕТЕ В ТАИНСТВЕННЫЕ ГЛУБИНЫ ИСТОРИИ!!! ПРИХОДИТЕ САМИ И ПРИВОДИТЕ СВОИХ ДЕТЕЙ!!! ПЛАТА ТАК НЕВЕЛИКА, ЧТО ВАМ БУДЕТ СТЫДНО ОТДАВАТЬ НАМ ТАКУЮ МАЛОСТЬ ЗА СТОЛЬ КАЧЕСТВЕННЫЕ ЗНАНИЯ!!!
Колонна машин ехала по главной улице, и, услышав призывные звуки, из всех домов выбегали дети. Большинство взрослых считали учение бесполезным, но не могли отказать своим детям в этом незамысловатом развлечении. К тому же оно было значительно менее опасным, чем поджигание сухой травы или гонки на мини-карах, мода на которые дошла и до этой деревни. Потому большинство детей бежало вслед за школой, сжав в кулачках деньги. У некоторых были с собой были хорошие продукты, которые родители, видно, берегли к празднику: дорогой шоколад в яркой обертке, пара стеклянных бутылок с кока-колой или импортным пивом, палка колбасы, десяток куриных яиц.
И только один мальчик уныло плелся позади шумной, смеющейся толпы детей. Его звали Тим и он был сиротой на общественном попечении. Юридически каждый взрослый житель деревни считался его опекуном, фактически это значило, что всем им было на него одинаково наплевать. Конечно, они не отказывали ему в еде, старой, но целой еще одежде, оставшейся от их собственных детей, да и переночевать он мог в любом доме в деревне. Но никто не был рад видеть у себя Тима-приемыша, и конечно никто не даст ему денег на то, чтобы оплатить даже самый скучный урок в бродячей школе.
Будь у него мама, все бы было по-другому. Но мамы своей он даже не помнит, может, Тима забрали у нее органы опеки, может, она родила его по программе коммерческого материнства, получила деньги, оставила ребенка государству и уехала. Многие женщины из соседних стран так зарабатывают себе на жизнь. Но наверно лучше жить в какой-нибудь бедной стране, но с мамой, чем здесь и совсем-совсем одному.
Когда он дошел до места, где бродячая школа решила устроить свой урок, он увидел обычную в таких случаях картину. Учителя вышли из машин и рекламировали свои услуги, дети подходили к тем, кто им понравился, узнавали цену за урок, с необычайной важностью платили деньги, и Учитель отводил их в сторону, где его ассистент уже расставил складные столы и стулья. Школа не приезжала в эти края уже несколько лет и многие дети впервые брали в руки ручку и карандаш, остальные лихорадочно вспоминали таблицу умножения или английский алфавит, которые им приходилось учить на прошлых занятиях. Учительницу рисования, симпатичную девушку с узкими белыми ладошками, в рабочем балахоне, измазанном красками, окружила малышня. Она раздала им по плотной белой картонке, усадила кругом прямо на траву, а посередине положила горсть разноцветных карандашей. Стала рисовать что-то на своей картонке, а дети старательно пытались это повторить. В отдалении Учитель математики уже записывал условия задачи на грифельной доске, а его ассистент раздавал ученикам тетради и ручки. Директор, сидя в своей машине, подсчитывал выручку.
Тут Тим заметил, что один из Учителей остался без учеников. Это был высокий и унылый на вид господин в черном костюме, застегнутом на все пуговицы – и это на такой-то жаре. «Если бы у него была борода, он был бы похож на нашего священника, - подумал Тим, - только у священника костюм лучше и ездит он на хорошей иномарке, а не на подержанной развалюхе».
Неожиданно Учитель поднял глаза.
- Подойди сюда, мальчик, - сказал он негромко, - ты пришел в школу?
- Извините, Учитель, - Тим густо покраснел, - у меня нет денег на учение. Я пришел просто посмотреть…
- Я могу позаниматься с тобой бесплатно. Чтобы не забыть своей науки, - с усмешкой произнес Учитель.
Тим подозрительно уставился на него. Он знал, что за бесплатно ничего хорошего не бывает, а еще, что есть дяди, которые делают что-то плохое с маленькими мальчиками. С другой стороны, это же Учитель…
- А что у вас за наука? – наконец решился поинтересоваться Тим.
- Самая главная из наук. История.
Тим засмеялся
- Но ведь история – это ерунда! По телевизору говорят, что вся история – это ложь и ее давно пора переделать. Она не нужна никому больше.
- Ты совершенно прав, мальчик.
- Постойте, если вы будете так говорить, у вас ведь никто не будет учиться!
- Посмотри вокруг, ты видишь вокруг меня много учеников?
Тиму стало стыдно перед Учителем.
- Простите, - пролепетал он. Наверно теперь учитель прогонит его.
- Не переживай, мальчик. Из меня плохой продавец, и товар мой никуда не годится. Умом я знаю, что надо сказать иначе, но сердце… Сердце приказывает мне говорить правду. А правда в том, что мы оба с тобой правы. История действительно самая главная, самая замечательная из наук, она хранит наши знания о прошлом, дает сил жить в настоящем и верить в будущее. Но сейчас она никому не нужна. Нам говорят, как надо жить политики и попы. Люди в большинстве своем необразованны, невежественны, доверяют всему, что слышат с экрана телевизора, детей с детства учат жаловаться на родителей в органы опеки, и когда они вырастают, они продолжают жаловаться на своих жен и мужей, друзей, соседей…
Тут Учитель перевел дыхание и посмотрел на мальчика. Тот с изумлением слушал эти речи, он понял далеко не все, но догадался, что учитель против правительства, церкви и жалобных телефонов.
- Вы позиционер? Как в телевизоре? – недоверчиво спросил он.
- Как тебя зовут, малыш? – неожиданно спросил Учитель.
- Тим, и я не малыш!
- Так вот, Тим, я не оппозиционер. Я просто старый уже человек, разочаровавшийся в жизни. Я видел не одно правительство, к тому же я историк, а значит могу заглянуть в прошлое на века. И, представь себе, во все времена…
Тут мальчик перебил его:
- А расскажите про те времена!
- Какие именно?
- Про самые-самые первые времена!
- Хорошо, только я хочу показать тебе одно место, мы проезжали мимо, когда ехали в вашу деревню. Знаешь, за холмом есть полуразвалившееся здание?
- Да, конечно, мы часто бегаем играть туда с ребятами!
- Тогда пойдем, поднимемся на холм, а по дороге я расскажу тебе про те времена, -улыбнулся учитель. – Знаешь ли ты, Тим, что много-много лет назад на Земле вообще не было людей?
- Врете! – недоверчиво воскликнул мальчик.
- Во-первых, невежливо так говорить со взрослыми, - сухо поправил его Учитель, - а во-вторых, это чистая правда.
И он пошел в сторону холма, рассказывая самую интересную и длинную историю из всех, которые Тиму приходилось слышать.
***
Пока они шли через всю деревню и поднимались на высокий холм, Учитель рассказывал о том, как слабые первобытные обезьяны, у которых не было ни острых зубов, ни когтей, взяли в руки палки и камни, научились разжигать огонь. Рассказывал, как древние греки воевали из-за девчонки по имени Лена и даже разрушили целый город, а какой-то Гомер написал про это книгу. Как люди делали себе железные доспехи, садились на коней и били друг друга острыми мечами и деревянными палками – копьями. И на коней тоже надевали доспехи, кстати. Еще, оказывается, раньше правил не Президент, а царь, он был как Президент, но его не выбирали, и демократии при нем не было. И детей можно было наказывать, их секли розгами в наказание, ставили в угол и еще всякие штуки делали, которые сейчас закон запрещает.
- Вот мы и пришли, - неожиданно сказал учитель. Они и правда поднялись на холм, откуда были видны руины кирпичного здания, откуда деревенские жители вынесли все мало-мальски ценное. Во дворе валялись осколки кирпича и битое стекло, так что летом там было опасно бегать босиком. – У тебя хорошее зрение, Тим?
- Не знаю, Учитель.
- Видишь синяя табличка над дверью? Можешь ее прочесть? Ты ведь умеешь читать?
- Совсем немного, - вздохнул мальчик. Прищурившись, он разглядывал буквы. Первая была похожа на редкую расческу.
- Ш, - подсказал Учитель.
- К… - продолжил Тим, - О… Л… Там написано «Школа», верно?
- Да, именно.
- Но это же дом… был. А школа должна быть на колесах, ездить из деревни в деревню, нести людям знания. Так все говорят.
- Раньше школы были в специальных зданиях. И дети в них учились каждый день. Приходили туда с рюкзаками за спиной, а в рюкзаках книги, тетради, ручки и карандаши, шоколадки, мячики, скакалки, сменная обувь, завтраки в коробочках или хрустящих пакетах. И запах в школах был особый. Там пахло пирожками из столовой, и выкрашенными за лето стенами, и мелом с грифельных досок. И дети приходили в школу, и там их учили всему: математике, английскому языку, чтению, биологии, истории, конечно истории… Может быть, это была не лучшая система, но мы привыкли к ней, она была нужна нам так же, как и мы ей. Тоскливо в моем возрасте колесить по дорогам, приезжать туда, где меня не ждут и рассказывать то, о чем люди не хотят знать.
- То есть раньше школы были бесплатные? И можно было ходить туда хоть каждый день и учиться? И никто не прогонял тебя? И все умели читать и писать? И книги были у всех?
- Да-да, мой мальчик. Все так и было.
Тим посмотрел на Учителя с презрением и жалостью.
- Теперь я вижу, что вы никакой не Учитель, а просто старик. Старый лгун. Такого не бывает, никогда не было!
- Но я же это помню.
- И истории вашей никогда не было! И царей! И пирамид! И Гомера вашего не было!
- Не плачь, мальчик, не плачь, - растерянно повторял Учитель, но Тим продолжал рыдать и повторять: «Не было! Не было!»
- Хорошо, ты прав. Я действительно обманул тебя, - вздохнул Учитель. Он как-то ссутулился, морщины, прежде незаметные, проступили на его лице.
- Не было никаких царей?!
- Нет, не было.
- И рыцарей не было?!
- Конечно нет.
- И бесплатных школ каждый день тоже не было? Школы всегда кочевали по стране? А учителя всегда учили своим наукам за деньги?
- Да, конечно, мой мальчик. Ведь это развлечение, а за развлечение надо платить. И никто не заставлял детей учиться. Они сами могут прийти в школу, когда она приезжает в их город или деревню. А могут не прийти. Закон ведь запрещает нам принуждать детей делать то, чего им не хочется.
- А я не маленький, чтоб ваши сказки слушать! Вашу глупую историю! Надеюсь вы больше никогда сюда не приедете! – прокричал Тим и побежал в сторону деревни, не оглядываясь. Уже темнело, Учителя собирали свои пожитки и грузили их в машину. Директор школы сигналил им клаксоном и кричал:
- Спасибо за внимание, дамы и господа, но на сегодня работа школы окончена. Мы пробудем у вас еще два дня! Приходите завтра и не пожалеете! Новые, еще не виданные уроки ждут вас!
Тим постучал в первую попавшуюся дверь, плохо понимая, где находится. Хозяйка по долгу опекунши попыталась его накормить, но не огорчилась, увидев, что у Тима нет аппетита. Она уложила его спать и украдкой, чтобы не видел муж, погладила мальчика по голове – уж больно несчастный вид у него был. Мальчик долго ворочался, и наконец уснул.
***
Тиму снилось, что мама ведет его в школу. Она крепко держит его за руку, в свободной его руке пушистые осенние астры в прозрачной слюде. Тим поднимает голову, чтобы посмотреть на маму, но солнце слепит ему глаза, и он видит только мамину ладонь, узкую, почти прозрачную, как у Учительницы Рисования. Они поднимаются с мамой на холм, и оттуда Тим видит школу, не караван подержанных машин, припаркованный полукругом и не полуразвалившийся сарай, а крепкое двухэтажное здание, сияющее свежей побелкой и целыми окнами (ни одного разбитого стекла!). Во дворе школы много людей, дети в нарядной, чистой одежде, тоже с цветами, серьезные взрослые люди.
Мама протягивает Тиму яблоко, целует его в лоб теплыми губами. Он стоит на вершине холма и нерешительно смотрит на школу и людей, столпившихся внизу. Он чувствует как горячая, радостная волна поднимается от самых пяток и жжет, разрывает все внутри. И он бежит вниз, забыв даже попрощаться с мамой и летом, бежит в школу, к друзьям, учителям, к белым стенам и пахнущим краской коридорам, а мама стоит на холме и машет ему рукой.