... И тогда я впервые почувствовал Каинову
печать у себя на лбу.
Г.Гессе. Демиан
Который век бредёт по свету Каин,
перемогая кару за живых,
переживая всех, кто был и канул:
всех авелей своих сторожевых.
Который век он, не смежая веки,
не зная сна, не чая мёртвым лечь,
по глине дна пересекает реки,
по пеклу дня грядёт пустыне встречь.
Повержен в трепет собственною тенью,
внезапной речью был бы окрылён –
но обречён по божьему хотенью
верстать простор, стяжая окоём.
Неуязвимо вечный под опекой
бессонных глаз карающих небес -
бредёт сквозь нас треклятый и отпетый,
приговорённый к жизни наотрез.
А между тем уходят брат за братом
и брат на брата заново встаёт
в надежде жить – отпетым и треклятым! -
пока господь отбоя не даёт.
И всякий авель жаждет заручиться
впрок и навек эгидой роковой
и той печатью, от которой тщится
освободиться брат его живой...
Дня не пройдёт, чтоб не предстал пред богом
один из нас, застигнутый врасплох
на чёрной пашне в рубище убогом
за миг до зла: не дал прозлиться Бог!
Родной рукой избавил от огреха –
и положил на брата смертный грех,
дабы продлить убийственное эхо
и разделить ответственность на всех.
А мы упрямо Каину пеняем –
и втайне так завидуем ему,
что - будь он проклят! – неискореняем
его пример,
благословивший тьму.
Как заслужить бессмертие у бога?
Придётся брата Каина убить
да заодно – и авелей... немного.
Ну – сотню-две.
Чтоб тьме-другой – побыть.