"ляляля", -
говорил грустный сторож Иван приблудному псу Семёну,
раскладывая картошку,
помидоры
и селёдку
на закусь в десять-сорок-три утра на покосившейся скамеечке с видом на космос.
Иван налил гранёный до краёв -
чтобы не больше, но и не меньше, это была его планка, рвать которую хотелось не чаще пары раз в неделю -
и неторопливо посасывал двадцаточками и тридцаточками.
Семён глядел задумчиво в космос и поскуливал для-ради приличия.
Иван вышел пописать к третьему слева тополю, предварительно убедившись, что владения в полном порядке;
Семён же не тратил времени попусту -
и окропил близлежащую берёзку презрительно и нагло.
грустный сторож Иван организованно кушал картошку, изредка вкрапляя в неё помидоркину дольку и селёдку, и думал про самое светлое -
про тишину и про Софью Михайловну.
Семён грыз резиновый сапог -
ибо ему не наливали и в кои-то веки даже не угощали омлетом..
луна лениво ползла к егерю.