Пиза
Пиза известна наклонной башней. Конечно, символ грандиозный. Кажется, если она упадет, все человечество рухнет вместе с ней. Не выстоит. А все почему - то смеются и веселятся. А одна туристка на самом верхнем этаже непрестанно твердила: "Ой, как хочется прыгнуть!" Один пожилой турист в шортах посоветовал ей ощутить себя Ньютоном и кинуть вниз какой - нибудь предмет. Она послушалась, и кинула фотоаппарат. Никого не убила, и все обрадовались.
Есть в Пизе и другой памятник. Это старое кладбище. Под сводами каменные могилы с полустертыми надписями и рисунками. Во время Второй Мировой войны своды были разрушены, но могилы и некоторые фрески не пострадали. Одна называется "Торжество смерти".
В центре - братская могила простолюдинов. Женщины и мужчины вповалку. В темноте не сразу заметны ангелы, зависшие над могилой. Они достают живых младенцев из ртов убитых женщин. Ангелы - великие небесные труженики!
Возможно, и башню держат ангелы? Удержат ли?
Сьена
Данте Алигьери, будучи в Сьене послом, написал "Божественную комедию" на тосканском языке. Но не важно, в каком захолустье и на каком малоизвестном языке создана Ценность. Ангелы непременно найдут драгоценный камушек гармонии и отнесут его в копилку Пространства.
Лукка
На Домской площади гулял ветер, летали голуби, звучала музыка, и проходил сеанс одновременной игры в шахматы. Ветер колыхал зеленые скатерти, ладьи повторяли формы окружающих башен соборов, а кони рвались на средневековые турниры.
Аккордеон издавал органные звуки, гобой не мешал его многоголосью, оттеняя своей глубиной. "Аве Марию" сменила "Вечерняя серенада", затем вальс Шопена и, вдруг, "Осенняя песня" Чайковского. На мгновенье повеяло ветерком из березовой рощи на пригорке.
Гармония соборного пространства была оживлена чем-то очень сокровенным и близким для души. И музыканты, и гроссмейстер были из России.
Венеция
По улицам Венеции, в вечерний,
неверный час, блуждал я меж толпы.
И сердце трепетало суеверней...
В. Брюсов
Улочки и каналы, зажатые меж старых дворцов, существуют вне времени. Эти душные лабиринты поглощают все, что попадает в их пространство. Так они поглотили души тех, кто был или жил здесь. И ночью, когда на улочках нет народа, кажется, что толпы кружат и кружат вокруг, дразня разноликими масками.
Зеленая, никогда не меняющаяся вода, лениво переваливается от одного замшелого дома к другому и еле терпит веселых гондольеров, напрасно оживляющих своими криками и песнями стены этого театра.
Бордигьера. Старый город.
На холме, как в огромном каменном муравейнике с узкими проходами и высокими стенами - частные ресторанчики. Трудно отличить один от другого. И, все же, бравый колокольчик на дверях одного привлек внимание. Белые своды потолков, белое пианино, розовые шелковые скатерти...
Девушка с вялым, потрепанным лицом в короткой джинсовой юбке с цепями и замками , на английском языке, дежурно предложила меню. Было понятно, что домашний уют создала не она.
Тающую во рту пасту с помидорами и пармезаном подавали две молоденькие близняшки, весело лопотавшие по- итальянски. Но в глубине зеленых глаз, как и у первой девушки, угадывалось желание бежать отсюда.
Лишь в конце вкуснейшей трапезы вышла поприветствовать гостей женщина, немолодая, полная, но излучающая некий свет, убеждающий в глубокой осмысленности ее провинициальной жизни.
Монако
Княжество Монако – не Италия. Но, с высоты горного побережья, застроенного высокими, выше самых высоких и богатыми, богаче самых богатых, казино и отелями, хорошо видна Итальянская бухта.
Молоденькая туристка, фотографируя, приноравливалась, чтобы в объектив попали и небоскребы Монте - Карло, и итальянский реликтовый лес.
Прекрасный снимок! Но, Боже мой! На лазурном небе что- то лишнее, серое, в виде огромного атомного гриба расползается и растет.
Горит лес, горит итальянский берег, горит земля. Маленькие желтые самолеты, берущие воду для тушения прямо в море, не в силах остановить стихийное бедствие.
Сан Пьетро
Остров Сан Пьетро - маленький и скалистый.
Когда стоишь на самой его вершине, то ветер так надувает одежду, что, кажется, хочет столкнуть. Наверное, он считает, что мы сорвемся с этой скалы и полетим как чайки над морем.
Возможно, некоторые романтики так и делают.
Сардиния
Итальянская старуха, отстраненно сидящая на пороге дома на Сардинии, напомнила мне прабабушку - крымчанку. То же бесформенное черное платье на иссохшем теле, та же черная косынка, повязанная низко на лоб, из-под которой лезут седые клочья волос, а главное – те же бездонные, серо-карие глаза, глядящие в никуда и заставляющие сердце очень сильно тосковать. Неудержимо захотелось, чтобы ее костлявая рука погладила меня по голове.