Импрессионизм души

               
(Несколько слов об Анатолии Лебедеве, или  Обретение Впечатлений)



Музыкант

Чуть слышится где-нибудь звук инструмента,
В наивном сознанье мгновенно рождается
Музыка—
Музыка губ обнаженных:
Она наполняет пространство  вокруг—
От края знакомой земли и до края
Земель незнакомых...

Взгляни на него:
Его голова—не от мира сего,
А руки—земные,
Прекрасные, тонкие руки.  /Поль Элюар/

***


   Когда роняет  последние пронзительные аккорды отцветающая осень, выплескивая на палитру самые яркие цвета и оттенки, которые и не снились веселому в своей наивной свежести, беспечному лету, начало золотого октября  окропляют ноты легкой грусти и светлой печали.
   Их приносит…М У З Ы К А, проникающая в самое сердце того, кому дано ее слышать.

***   ***   ***

    Анатолию Лебедеву  повезло, и он навсегда стал ее трепетным пленником.
    Но повезло и  ей, потому что она обрела в его лице  не только еще одного поклонника, но и преданного  господина. Они нашли друг друга и  должны были не расстаться никогда, потому что это противоречило  самой  природе их естества, настолько   гармонично было их звучание.
  Он постигал законы  гармонии, пытаясь настроить на ему только ведомый лад струны своей восторженно - окрыленной  души,  она  платила ему взаимной любовью, одаряла вдохновением и желанием творить.
 Он писал музыку. Или она диктовала ему то, что хотела услышать от него?
Теперь – не суть важно. Он был молод, безмерно  талантлив и совсем не думал о том, что где-то может не быть ее – Музыки. Он даже представить себе такого не мог, потому что не жил без нее ни секунды. Никогда. 
  Его сердце, открытое прекрасному, находило  в обыденности бытия те единственные ноты, которые,  безошибочным тоном ложась  на его палитру, создавали  тот необыкновенный колорит, который надолго оставался в памяти восторженных зрителей.  А их было много в его музыкантской жизни.
    Можно было бы говорить о том, что человек этот соединил в себе несоединимое. Или – практически не соединяемое, примером своим забивая все известные споры о физиках и  лириках. И не только потому, что химик-лирик и лингвист оказался еще и музыкантом, и поэтом, и художником.   Можно было бы сказать о том, что, наверное,  не случайно в нашем  педагогическом  институте  на факультетах были открыты спецгруппы  с изучением иностранных  языков. Тогда это было новшеством, долго оно не продержалось. Но Анатолий Лебедев успел, а потому в его дипломе вместо традиционной биологии, которая прилагалась к химии совершенно естественным образом, значится английский язык. Это не традиционно для того времени. Но так ведь и наш герой – человек уникальный.

***   ***   ***
   
 Можно было бы говорить о том, что наш древний город в 70-е годы не пожелал видеть на своей земле талантливых ребят во главе с Анатолием Лебедевым, а приютившая музыкантов на многие годы астраханская филармония стала им и землей родной, и домом, и пристанью. Тогда уже нельзя будет не отметить и того факта , что неприятие  конкретным  городом культуры  и ее одаренных представителей  имеет свои давние корни, которые со временем окрепли и стали традицией.  К тому же, пример с А. Лебедевым, увы,  не будет единичным.
Все это правда, но сейчас речь не об этом.

     Можно было бы перелистать вместе с героем  плотный  и яркий календарь его гастрольных дней. Это было бы фактурно и конкретно.
     Можно увидеть что-то реальное,  сделанное  человеком.
     Можно сохранить память о нем и о его делах.
     Но…
 
     Иногда же  сильнее  бывает  впечатление.
Оно не всегда возникает. Да и степень его бывает совершенно разной. Наконец, впечатление  может  быстро исчезнуть.
А случается (редко!) – остается в памяти какой-то яркой ли нотой, вспышкой, озарением, и не уходит быстро, и продолжает напоминать о себе, причем, всякий раз – по-разному. И это лишь усиливает твой восторг, и прибавляет удивления, и освещает  память твою совершенно удивительным светом.
 
     Импрессионизм души...
 
     Это то, что тебе не  поймать за хвост и не потрогать.  Это  даже увидеть не всегда можно. Скорее – почувствовать, угадать, ощутить. И запомнить, настолько яркими  могут оказаться   ощущения от полученного впечатления.
    Они лишены предметности, но в них нет пустоты.
    Они, на первый взгляд ирреальны, но совершенно очевидны.
    Их невозможно увидеть, но и забыть их нельзя.
    Им названья нет, но они обладают  звуком, цветом  и даже запахом.
 
    Импрессионизм  души...

    То ли чья-то безмятежная грёза, то ли – звук обреченного эха, надолго разрезающий пространство своей зависающей в пустоте болью.
 
   Или – осыпающиеся лепестки  цветущей вишни, которыми налетевший вдруг ветер застилает сады по весне.

   Может быть,  матовая кисея  утренних туманов и аромат белых лилий ближе к полуночи, опьяняющих  до головокружения.

   Человек, избравший себе в союзницы Музыку, наверное, из такого мира – лишенного повседневной суеты,  бесцветности  и  глухоты.
   И можно заниматься чем угодно: ходить на службу с утра и прикладывать руки к конкретным житейским делам  вечерами,  но ни на одну  секунду не переставать слышать при этом, как с тобой
................в одном  пространстве
.................................лёгким флером
.......................................трепещут крылья   
.............................................бессмертного  ФА МАЖОРА
солнечного Моцарта.

Импрессионизм души...

 ***   ***   ***



Лебедь

Изысканный, как бог в лучах огней заката,
Он начинает Песнь безмолвием крыла.
И льется Музыка, забытая когда-то,
И проплывает над водой  его соната,
И в янтаре купается Луна.

О Лебедь, – гордость  птиц  заоблачной Вселенной,
Не мил твоей  звезде  удушливый покой.
Скрываешь ты  от глаз  боль раны сокровенной,
И только ленты шлейф струится за тобой
И остается облаком  надменным.

И нота – изумруд печального сонета
На шее, как кольцо из пережитых строк.
И в них – пожар  земли, и ожиданье света…
Трепещет на воде  осиновый листок
И не находит на вопрос ответа.

Взлетевшая  печаль  забытого  признанья,
Ты – зимняя мечта и грёзы первый снег…
О Лебедь трепетный, смахни с крыла  изгнанье…
Ты  с нежной белизной  плывешь из  века в век
И не находишь сердцу оправданья. (С)

***   ***   ***

    Анатолий Лебедев…
.....................Белоснежное облако и удивление…
....................................Пронзительность звучания и легкий отголосок печали, словно капли  весеннего дождя стекающие с лепестков белой персидской сирени на еще не проснувшуюся после ночи землю.
 
   Анатолий  Лебедев…
.................Акварельная прозрачность сочного цвета импрессионистов,
он, заболев однажды, не переставал восхищаться,  пытаясь постичь при этом их волшебно-ускользающую светопись и иллюзорность.
Казалось, что и сам он был погружен в  ту же колористическую  тайну, которая, сохраняя оттенок декадансного настроения и легкой грусти,   еще не имела привкуса степной полыни.

   Прошло время, но свет того впечатления, которыми оказалась богата жизнь  Анатолия Лебедева, не померк. Скорее, трансформировался.
   Акварельность осталась.
........................Как основа бытия, восприятия мира, как чистота и первозданность. Это та легкость (не легковесность!), которая помогает в трудные минуты, спасает, вытягивает на поверхность, не дает упасть. И она пробивается оттуда, из глубины иного уже столетья,  когда смотрит на нас удивительный по глубине и пронзительности взгляд с одного из автопортретов  мастера.
   Герой ли полотен Рембрандта, соединивший в себе   боль всех столетий мира? 
   Метафора ли обреченности?
   Или - поднимающееся до трагических высот звучание  Реквиема? 
   Возможно, бодлеровский сонет, под черным плащом  строфы скрывающий трепетное сердце пилигрима?
   И одно, и другое, и третье. Все это есть в нем.
   И еще – яркой вспышкой – янтарный всплеск света, словно лунная жуть послала землянам свой огненный протуберанец. 
  Таинство света.  И в этом таинстве –
                мысль,
                взгляд,
                плач,
                звук.
  Другая жизнь.
  Другое время.
  Другая эпоха.
  Другие краски.
  И техника – другая.
  Другое – все.
  Но,  как и тогда, давно-давно – много света. В портрете. И в  человеке, имя которому – Анатолий Лебедев.
  Его, этого света,  много,
..........................потому что в тайниках души
  перламутром живет то трепетное и возвышенное,
........................имя которому –
.........................................Музыка.

   Анатолий Лебедев…
  Звенящая нота светлой печали, навсегда оставшаяся на крыле белой птицы  немеркнущим воспоминанием, силу которого можно измерить разве что болью взлетевшего к небу аккорда, когда струны, не выдерживая накала безысходности, отказываются повиноваться маэстро  и обрывают жизнь звука на самой сильной доле.

   Анатолий Лебедев…
   Это звук, окрашенный Поэзией мысли и чувства. И это, в не меньшей  степени  – Слово, ограненное такой изысканно-музыкальной фразировкой, которой могут позавидовать самые искусные ювелиры.
 
Сейчас трудно вспомнить, что было раньше: Звук ли, Цвет или Слово. Но, счастливым образом соединившись в одном человеке, эти триединства дали то явление  культуры, имя которому – Анатолий Лебедев.

   И только он совершенно точно  знает, что СНАЧАЛА была Музыка.
   Звук был. И он для него оказался первичным. И красивым. И цветным. И ярким.
  Этот звук был напоен тревожным цветом  недавней войны, которого он не мог не почувствовать, потому что в его семье по огненным дорогам прошли не только мужчины, но и нежно любимая им мама. А потому его самый первый звук, перешедший к нему от  материнского сердцебиения,  был еще и тревожным. И радостным был одновременно, потому что, несмотря на измотавшие людей потери, победа была завоевана.
 
  Он принял этот звук и пронес через жизнь как самое дорогое, чему  и цены-то нет.
  И владеет этим. И сохраняет.
  А потому, человек он – богатый.
  Художник.
           Поэт.
                Музыкант.
                Анатолий
                Лебедев...   
 

                07 - 09.09.2010