Обнажённая Правда на синем диване
Не стыдясь ничего, не краснея щекой,
Согласилась позировать, словно в романе,
Где в модель безнадёжно влюблялся герой.
Он писал с неё сотни прекрасных портретов,
Акварелью, гуашью, темперой... и вновь
Поражался, откуда же в ней столько света,
Бесконечного света античных богов.
Он пытался спросить её что-то о личном,
Но всегда получал с укоризной отказ:
«О других – сколько хочешь... я к ним безразлична,
О тебе – не могу, извини, не сейчас».
Каждый день любопытсво его обжигало,
Каждый день он молил, чтоб хоть слово о нём...
Не ответив, она его лишь целовала,
Прижимала к себе и шептала: «Потом...»
Он порой становился холодным и резким,
Говорил, что уж ОН-то сумеет понять...
А ведь сердце у Правды, увы, было женским,
И однажды она не смогла отказать.
И не важно теперь, что она рассказала,
Он её ненавидел с той ночи... как все...
Одинокая Правда, конечно же, знала,
Что легко её слушать, но не о себе.