Я хороню его... Над гробом плачет Осень:
Зачем же он ушел, он начал жить едва,
Ведь мог бы он прожить, хотя бы двадцать восемь,
Зачем же, черт возьми, он умер в двадцать два?
Он больше ничего себе уже не просит,
И правая рука безвольна и мертва.
Я, может, проживу все эти двадцать восемь,
Но вот поэт во мне скончался в двадцать два.