Жил на свете мальчик Вова. Пришло время и, как и другие мальчики, Вова пошел в первый класс.
Надо заметить, Вова был совсем неглупым мальчиком, и уже до первого класса умел и читать по слогам, и складывать, и вычитать, и даже знал некоторые планеты Солнечной системы.
И вот пришел Вова домой с первых уроков. Недовольный.
Он-то думал, что его сейчас начнут учить таблице умножения, а на математике кубики рисуют! Он хотел уже прописные буквы изучать, а на письме гусеничек обводят, да раскрашивают. А уж от физкультуры он вообще ожидал, ну, по меньшей мере, что их взлетать научат или хоть по стене ползать, вон как паук. А нет! Сели-встали, сели встали, побежали, сели-встали! Одно разочарование!
Насупился Вова, нахохлился, как попугай на жердочке. Сидит, на всех букой смотрит, разговаривать ни с кем не хочет.
Мама ему тарелку супа ароматного под нос сунула, а он только отмахивается, да вздыхает горестно…
Папа с работы пришел, торт принес сына поздравить!
- Ну, что, сынок, как там школа?
- Ааааа… - безучастно протянул Вова и пошел к себе в комнату.
- Что это с ним? – спросил папа у мамы.
- Не знаю, - пожала плечами мама, - переживает! - Новый этап в жизни.
- Поняяяятно, - протянул папа и съел Вовин суп.
А Вова в это время пинал свой ранец, словно это был и не ранец вовсе, а мяч футбольный. Ба-Бах!!! И мяч-ранец залетел в ворота – под стол. И посыпались оттуда математики, прописи, буквари и всякие другие «неинтересные» книжки и тетрадки…
Взял Вова пропись. Брезгливо так, двумя пальцами, как помидорку сгнившую. Положил ее рядом с собой на кровать. Искоса так на нее поглядывает, как будто обязательно цапнет она его, если он вдруг отвернется или бдительность потеряет.
Нет, лежит, вроде, не лезет.
Осмелел тогда Вова, поднял математику. И заглянул в нее даже.
Ага, вон они, кубики притаились! А в прописи, небось, гусенички противные ухмыляются. Точно! Щурятся так нагленько:
- Ну, что, слабО тебе, Вова-первоклассник нас обвести и раскрасить?
- Вот еще. Это детсадовцы только гусеничек всяких раскрашивают. А я таблицу умножения учить буду! Вот! – пробурчал про себя Вова и показал гусеничкам язык.
- Фи, - обиделись гусенички на «язык», но виду не показали и продолжили улыбаться.
Вова тогда демонстративно полез в ящик стола, где лежала заветная тетрадка в клеточку, с обратной стороны которой была расписана вся таблица умножения. Достал ее и довольный собой стал «учить»:
- Дважды два – четыре! – вспомнил Вова известную песенку. – Трижды три – девять! – продолжил он по аналогии. - Четырежды четыре – шестнадцать! Пятирежды…пятьжды…пятижды… уффф… - застопорился Вова. Знаний-то не хватает!
Решил попробовать еще раз:
- Шестижды, семирежды… - нет. Не идет.
Открыл Вова снова страничку с гусеничками:
- Что, довольны?
Молчат гусенички, улыбаются.
- Вот я вам сейчас! – пригрозил им Вова кулаком. – Сейчас я вас как раскрашу в глупые цвета – будете знать!
- А ты нас сначала обведи! – подзадоривают Вову гусенички.
- Фу, да плевое дело!
Взял Вова карандаш, повертел его в руках и прямо на кровати попытался обвести одну из нахалок. Не получается! Тетрадь выгибается, карандаш, того и гляди, дырку в ней сделает.
Взял тогда ее Вова, за стол пошел. Уселся поудобнее – ноги на стул, сам на них сверху и половиной туловища над маленькой недоброжелательницей свесился. Стал обводить – неудобно как-то. Карандаш в руках дрожит, линии за границы выходят! Не гусеница получилась, а палочка от яблока!
Что такое? Что за безобразие?
Стал тогда Вова вспоминать, как их в школе учили правильно сидеть, да карандаш в руках держать – но где там! Так в окно солнышко светило, так за окном птички пели, так хотелось с соседским Колькой мяч погонять, а тут школа! Как будто не могла еще пару деньков подождать! Ну, или хоть в грозу, что ли, начаться.
В общем, стащил Вова ноги со стула, склонил голову на бок, язык от усердия свесил и дообводил оставшихся пятерых гусеничек.
Присмотрелся оценивающе. М-да! Одна – как удав – длинная! Вторая – как шнурок – тонкая, и не понять, где начинается, а где заканчивается. Третья – такое впечатление, что пирожок целиком проглотила, и он у нее там где-то застрял. Ну а остальные вообще как-то не вышли…
Задумался Вова: вроде и задание-то легче легкого, и гусеницы не извивались, вели себя смирно и вполне дружелюбно, а почему-то все криво, косо и некрасиво.
В чем же дело?
А тут еще Колька соседский в дверь постучался – в футбол играть зовет. Ишь, шустрый! Самому-то в школу еще только в следующем году! Отдыхает.
А Колька уже тут как тут:
- Ну, что, Вовк? Как школа? Ой, что это у тебя за тетрадь с червями? На рыбалку что ли собрался? – довольный собой засмеялся Колька, увидев Вовкиных гусеничек.
- Ой, сам бы попрововал!
- Не! Я – в футбол! А червяков оставлю до следующего года! Ты со мной?
- Ох, не знаю. Вроде уже и нарисовал я их, а вроде еще кубики остались…
- Ну, сиди: терпенье и труд все перетрут! – изрек Колька.
- Ты это чего? Умный самый, что ли?
- Ну, это всегда так говорят. Вот еще: труд сделал из человека обезьяну!.. или нет, - Колька почесал затылок, - обезьяну из человека!
- Сам ты, обезьяна! – сказал Вова, - иди, играй в свой футбол, а мне еще надо гусениц дорисовать и кубики.
- Ну и ладно! – не обиделся Колька. – Дорисуешь, приходи! В ворота встанешь!
И Колька ушел.
А Вова задумался. И ведь было над чем: с одной стороны – футбол с другом-дошкольником, с другой – уже недетские, но и какие-то еще не совсем взрослые школьные задания.
И решил, все-таки Вова проявить упорство и силу воли!
Сел и все кубики нарисовал, а потом еще целую страничку гусеничек в прописи обнаружил! И их тоже обвел и всех раскрасил. И цвета подобрал яркие, красочные!
И каждый последующий кубик был ровнее предыдущего, и каждая последующая гусеничка была все больше похожа на гусеничку, а не на шнурок или удава с пирожком.
А потом Вова пошел на улицу и успел еще в футбол поиграть! Всего-то два мяча попустил – мастер!
А ночью Вове приснился сон, как будто он уже второклассник, учит таблицу умножения, открывает тетрадь, чтобы записать пример, а там гусенички! Собрались вместе и хвостиками помахивают:
- Спасибо, Вова, что не бросил нас! Теперь у тебя все получится! Ведь терпение и труд все перетрут!