Ни покоя, ни страха для Ведьмы.
Запылало платье огнём,
Перепутались чёрные пряди,
Но не плачет небо дождём.
Не потушат кровавое пламя
Нити ливня, как было всегда.
И с пушистых ресниц не скатится,
Быстро плавясь от жара, слеза.
Люди, ждущие её смерти,
Смотрят в землю, не в силах жалеть.
Судьи, робко строчащие перьями,
Помнят только «Ведьме гореть!»
Смрад волною несётся над площадью.
Люди морщатся. Нет виноватых.
Проклинай же сама себя, глупая,
Не тратя презренье, расплату.
Помогала, но была предана
Теми, кто не сумел понять.
С шагом их за порог её дома
Стали многие вслух рассуждать.
Даже капля солёных слёз
Не падёт на пыльный булыжник.
Всё сбывалось именно так,
Как увидел седой чернокнижник.
И судьба её предначертана,
И лишь тьме покорна душа.
И теперь, без криков страдания,
Умирает, еле дыша.
Дрожь, конвульсии, блеск зрачков,
Тихий стон, никому не слышный.
Ни друзей, ни особых врагов,
Хоть и вроде уж враг не лишний.
Тут закон лишь один – принадлежность.
И она не вписалась в границы.
И над огнищем, жутко крича,
Плавно кружат чёрные птицы.
Нет! Никто не услышит заклятий,
Ведь они подчиняются ей.
Нет. Никто не увидит мщенья
Проклятых ведьмой огней.
И тогда лишь поймут о каре,
Страшный мор, когда нападёт.
Страшная участь – незнанье.
Здесь молитва их не спасёт.
Не спасут этих бедных людей
Ни проклятье, ни вера, ни прах.
Потому, что несчастье людей –
Недоверие, алчность и страх.
Так всё было и так всё случалось.
Сам же выдумал «грех» человек.
Человек – вот презренная сущность,
Обречённая жить долгий век.
Всё ещё остаётся воздух,
Продлевая её мучение.
И никто её не похвалит
За терпение и учение.
Ведь пыталась учиться мыслить.
Мыслить правильно и глубоко.
К сожалению, доброе сердце,
Как и многих, её подвело.
Долго лижет ступни огонь,
Добираясь до рук, до лица.
Вряд ли путь её, как и многих,
Пройден был до конца.