Каждый день, в пять часов утра, мой будильник начинает тикать громче: это,синхронно с маятником, выстукивают две палочки господина Грёгера, который выходит на свою обычную утреннюю прогулку. Ему 90 лет и все соседи знают, что десять из них он провёл когда-то в русских лагерях, в далёкой и страшной для немцев Сибири. Днём он караулит меня на улице и сразу же радостно переходит на русский. Этот прыжок в свободу откровенно неприятен, сопровождающим его пожилым тёткам. Они делают вид, что не замечают меня, нашу беседу и даже своего неугомонного подопечного, но обречённо ждут, когда же закончится этот кошмар.
Волшебные звуки чистейшего русского, заставляют ловить каждое слово и наслаждаться безупречными фразами, доставшимися господину Грёгеру, по удивительной прихоти судьбы, от лучших представителей России, сидевших по тюрьмам и лагерям после войны.
Пока окружающие беспомощно молчат, опять и опять выползают из его памяти картины наших пекучих морозов, рассказы о слепящих снегах, колючей проволоке, фурункулёзе, хлебных крошках и сгнивших на всех пальцах сухожилиях. Потом мы говорим о его поездке в Португалию, которая не состоялась из-за болезни и звучит грустный вывод о том, что самая страшная несвобода в этой жизни, это -несвобода старости...
Он заглядывает мне в душу глазами вымершей российской интеллигенции и мне вдруг кажется, что мы с ним - последние люди на Земле, которым уже объявлен их пожизненный срок.