К Елене

             
                Тебя я видел раз, один лишь раз.
                Ушли года с тех пор, не знаю, сколько, -
                Мне чудится, прошло немного лет.
                То было знойной полночью Июля;
                Зажглась в лазури полная луна,
                С твоей душою странно сочетаясь,
                Она хотела быть на высоте
                И быстро шла своим путем небесным;
                И вместе с негой сладостной дремоты
                Упал на землю ласковый покров
                Ее лучей сребристо-шелковистых, -
                Прильнул к устам полураскрытых роз.
                И замер сад. И ветер шаловливый,
                Боясь движеньем чары возмутить,
                На цыпочках чуть слышно пробирался:
                Покров лучей сребристо-шелковистых
                Прильнул к устам полураскрытых роз,
                И умерли в изнеможеньи розы,
                Их души отлетели к небесам,
                Благоуханьем легким и воздушным;
                В себя впивая лунный поцелуй,
                С улыбкой счастья розы умирали, -
                И очарован был цветущий сад -
                Тобой, твоим присутствием чудесным.
                Вся в белом, на скамью полусклонясь,
                Сидела ты, задумчиво-печальна,
                И на твое открытое лицо
                Ложился лунный свет, больной и бледный.
                Меня Судьба в ту ночь остановила
                (Судьба, чье имя также значит Скорбь),
                Она внушила мне взглянуть, помедлить,
                Вдохнуть в себя волненье спящих роз.
                И не было ни звука, мир забылся,
                Людской враждебный мир, - лишь я и ты, -
                (Двух этих слов так сладко сочетанье!),
                Не спали - я и ты. Я ждал - я медлил -
                И в миг один исчезло все кругом.
                (Не позабудь, что сад был зачарован!)
                И вот угас жемчужный свет луны,
                И не было извилистых тропинок,
                Ни дерна, ни деревьев, ни цветов,
                И умер самый запах роз душистых
                В объятиях любовных ветерка.
                Все - все угасло - только ты осталась -
                Не ты - но только блеск лучистых глаз,
                Огонь души в твоих глазах блестящих.
                Я видел только их - ив них свой мир -
                Я видел только их - часы бежали -
                Я видел блеск очей, смотревших в высь.
                О, сколько в них легенд запечатлелось,
                В небесных сферах, полных дивных чар!
                Какая скорбь! какое благородство!
                Какой простор возвышенных надежд,
                Какое море гордости отважной -
                И глубина способности любить!
                Но час настал - и бледная Диана,
                Уйдя на запад, скрылась в облаках,
                В себе таивших гром и сумрак бури;
                И, призраком, ты скрылась в полутьме,
                Среди дерев, казавшихся гробами,
                Скользнула и растаяла. Ушла.
                Но блеск твоих очей со мной остался.
                Он не хотел уйти - и не уйдет.
                И пусть меня покинули надежды, -
                Твои глаза светили мне во мгле,
                Когда в ту ночь домой я возвращался,
                Твои глаза блистают мне с тех пор
                Сквозь мрак тяжелых лет и зажигают
                В моей душе светильник чистых дум,
                Неугасимый светоч благородства,
                И, наполняя дух мой Красотой,
                Они горят на Небе недоступном;
                Коленопреклоненный, я молюсь,
                В безмолвии ночей моих печальных,
                Им - только им - и в самом блеске дня
                Я вижу их, они не угасают:
                Две нежные лучистые денницы -
                Две чистые вечерние звезды.
                (1895)
                Перевод К. Бальмонта