рис. Ю. Чистякова
ВХОД ГОСПОДЕНЬ В ИЕРУСАЛИМ.
Когда Он входил в Иерусалим
Когда Он бездонно сходил нисходил в Иерусалим
У ног Его осла плескалась необъятно пылкая роящаяся пыльная облезлая толпа
И толпа в животном упоеньи упованьи восставала вопияла неоглядно:
Осанна! Осанна! Осанна Царю Земли! Царю Израиля Осанна! О Осанна!
А Он Дитя Пророк Богочеловек блаженно улыбался
А Он и был тридцатитрёхлетнее Дитя которого все человеки чистые
как матери блаженные лелеяли ласкали провожали привечали уповали
А Он Дитя Пророк входил въезжал улыбчиво во град последней казни
В град последнего кровотекучего свиданья обетованья
И на Его вселенской ладони как игрушка детская лежал витал плыл весь
весь пыльный еще слепой еще заблудший Иерусалим слепых могил
И Он как Дитя играл Иерусалимом как живой игрушкой
И весь Иерусалим на божественной ладони радостно щурясь улыбаясь
к небесам святым подбрасывал
И Иерусалим витал взлетал во небеса аки птенец с гнезда всходил
первокрылами неоглядными
И были Лик Его и Иерусалим-птенец на Его ладони объяты вселенской
радостию радостью летящей
Но!
Уже! уже на смутном горизонте словно исполинский циклопический
Гриб всеатомный
Уж! уже воздымался восставал за небеса вселенский Крест Циклоп
Вселенского Распятья
На Который смертью смерть поправ всё Человечество дотоле смертное
взойдёт блаженно бессмертно свято свято свято
Оставив на земле лишь паруса лишь ветхие одежды кожи пелены
лишь паутины плащаницы смертных саванов
А ты поэт слепец язычник всё еще блуждаешь бродишь тлеешь уповаешь
На земле в истлевших саванах паутинах сладких ветреных плащаницах пеленах
А Крест тя упоительно спасительно ждёт ждёт ждёт
Когда когда придёшь
Когда взойдёшь
ОДИНОЧЕСТВО ИИСУСА ХРИСТА НА КРЕСТЕ
На Кресте Спаситель глядит в роящийся муравьиный пыльный родной народ
Тут все Апостолы Рыбари все Жены Мироносицы
Все верные земные и небесные Сопутники Его
Тут Матерь Его
А что на земле и на небе больше любви Её
О Боже как же я одинок когда не чую и Её любовь
А ведь Она лелеяла Меня с пелен
И колыхала берегла Меня в недрах святого девьего плодового чрева
Своего
Один разрывной римский гвоздь в ладони вопиет кипит и превышает всю
жизнь
Один гвоздь в ладони вопиет и жжет пожирает живую живодышащую плоть
И превышает всю человечью земную такую трепетную как крыло
галаадской стрекозы лазоревой любовь любовь
И что же он превышает Бога если сам Я есмь Бог
О Боже! О Господь!
И что же один гвоздь горящий добела в ладони превышает всю жизнь?
Всю смерть? Всю любовь?
О Боже сколько же в теле человечьем живёт таится боли боли?
Сколько крови
О Боже зачем плоть? Зачем боль? Зачем кровь?.. Зачем душе плоть? Зачем дому огонь?..
На Кресте Спаситель глядит в возлюбленный народ который Его радостно предаёт
Если Богочеловек на Кресте одинок
То как же человек на земле одинок
О...
Тогда Господь снимается сходит со вселенского Креста
И восходит бездонно необъятно над землёй… Во небеса!..
Во небеса! Во небеса! Во небеса…
ПАСХА НА РУСИ
…Почему Спаситель Иисус Христос и Богородица любят Россию?
Почему Спаситель Иисус Христос и Богородица любят Россию?
Почему Спаситель и Богородица любят заблудший всепианый многогрешный
народ русский?..
... Потому что на Западе и в Америке
Спаситель уже распят и уже ушёл Он из сладчайшей жизни
из пыли земной
А на Руси еще Ему бродить дышать трепетать вдыхать переливаться
целую неделю седмицу в русских апрельских предпасхальных пуховых сладчайших нежных травяных холомах холомах холомах!
Тут еще Седмицу весеннюю жить бродить дышать Ему в русских
очнувшихся после лютой колодезной зимы холомах свежетравяных тропах
тропах тропах в ветерках курчавых лебединых лесовольных полевых
Как же уже Распятому на Западе не любить не лелеять Русь весеннюю талую
где еще жив и ликует Он?
Как же Святой Богородице не любить Русь где еще веет близ Неё живое
земное не распятое не прерванное насмерть дыханье Сына Её?
* * *
Великопостная Звезда аки Потир Алмазный стоит над грешной моей
жизнью
В Крестопоклонную Седмицу всяко древо встречное в ночи мне чудится
Крестом волнующимся желанным
Ночь каплет талая и жертвенно живая
Бессонница... бессонница крылатая меня объемлет
Кость чуткая древляя болит во мне как сломленная ветвь на древе
И плоть бессонная бежит пугается Креста Креста
Как пьяница в ночи страшится тающего дерева склоненного под мокрым
снегом
И только талая моя душа
И только за зиму усохшая моя душа душа
Летит летит к Кресту как птица осиянная перелётная усталая
к исконному гнезду
В такую ночь нощь боятся насмерть до утра до тла истаять мокрые
тревожные пугливые деревья
ВТОРОЕ ПРИШЕСТВИЕ ХРИСТА
В библейских вселенских волнах Иудейства
Спаситель Воитель Спас Ярое Око грядёт
Он кличет возлюбленную дщерь свою Русь Тысячелетнюю
Среди океанских средь ветхозаветных валов
И вот уже Русь Святая Смиренница Мученица Утопленница Пленница
И вот уже Русь словно Лазарь Воскресший
Из мертвых из вод восстаёт
С Мечом
ПАСХА
О человече!
Пей! Ликуй! Плодись! Молись!
Потому что на земле мы только мимолетны скоротечны гости гости
Но! И на погосте тоже мы лишь гости только гости гости гости
После того дня когда Ты встал восстал взошёл из беспробудных глин
Воскрес навек из невозвратных саванов из смертной плащаницы
Боже Боже Боже Боже
О Бессмертный Боже
КАЗАНСКАЯ БОГОРОДИЦА
Ах поедем на Русь порыдать
Над избами нашими заживо насмерть забитыми заколоченными в лопухах
погребенными
Где наши старухи матери бабуси в гробных чистых платьицах
с Евангелиями в кормильных усопших руках
Лежат неоплаканные неотпетые непохороненные
Поедем на Русь порыдать
Где только в златых опадающих рощах кротко бредёт шествует Богомать
Да в свой необъятный омофор сбирает неистово золотой листопад
Да избы забитые где уже восстают от смертного сна воскресают старухи
святые к Небесному Царству готовые
Аки бабочки возлетающие из священных сокровенных коконов
Поедем на Русь ликовать
Русь - Царствие Небесное Божье уже на земле не земное...
ЗОЛОТАЯ ПЕСНЬ ЗЛАТОТЕЛЫХ ШМЕЛЕЙ
Ах херувимскую песнь златотелых шмелей в бирюзовых овсах
Ветр духмяный медовый доносит
И носит и носит и носит
Август жнивень
Скоро скоро овсы падут
Скоро скоро шмели уснут
Только песнь херувимская златотелых шмелей в бирюзовых овсах
Не падёт не уснёт
А в душе навека заполощется
СВЯТЫЕ РЫБЫ.
О сон подлёдных рыб в январском крещенском пруду
Когда я нагой одиноко повинно блаженно в прорубь крестильню иордань бреду
А рыбы лещи уже трутся ищутся в хрустальной алмазной святой ледяной
жажде алчбе любви
А спящим рыбам снятся всё снятся ой снятся свято те те те рыбари
Которых Спаситель позвал человеков а не рыб ловить
И Рыбари Апостолы прозрели а рыбы упаслись
ФЛОКСЫ РАСЦВЕЛИ
Сегодня ночью флоксы расцвели
Сегодня ночью флоксы окутались фиолетовыми нежными клубами
дурманами
Но что ж ты радуешься ночной мой друже что ж ты радуешься
Ведь флоксы - цветы позднего уходящего августа серпеня звездопадника
Осень при дверях... при калитках печальных при избах блаженно
горбатых осыпанных угнетённых палыми зыбкими яблоками
Флоксы гонцы предтечи апостолы осени многострадальной
Сегодня ночью флоксы окутались сладчайшими дурманами
И ты забыл о нежной скоротечности скорохрупкости русского
святого лета
И радуешься и рыдаешь среди флоксов
быстротечнонежнодымнофиолетовых щемящих как болезнь
сердечная последняя
Ах флоксы друзья подруги сладкотленные
А я томлюсь стою пред вами на коленях на моленных
Скоро скоро полетят белы мухи первоснежья
О блаженно!
СЕНТЯБРЬСКИЙ ЕЖИК
Прошел дождь и ночной ежик под луной похож на Вселенную
с мириадами её лучей-игл...
Сентябрьское неоглядное по-детски всхлипывающее всеравнинное всехолмистое колебанье стоянье паренье витанье мечтанье лобзанье всерусских всеосенних всезолотеющих
обмочливых дождей дождей дождей
И хожденье смятенье безмолвное покорное бездонное качанье недвижных
русских травостоев согбенных диких уже утративших малиновые спелые
прель-ароматы невнятных покорных ветреных трав трав трав
И ночная икшанская козья тропа к моему летнему дому ковчежцу сироте
дождливая пустынная пустынная пуста
Только ежик рыскучий дождливый непуганый родной мой друг дружок
туманно мокро встаёт колеблясь на тропе
Но и он не ко мне
Но в ночи в дожде так сладко вспыхивают текучие бегучие блескучие
алмазы на его иглах
РУСЬ В НЕКОШЕННЫХ НЕПРОШЕННЫХ НЕХОЖЕНЫХ ТРАВАХ
Русь объята объемлема всевластными охвачена всезвонными окутана опутана запутанными травами нехожеными зелеными травами волнами
Пробиться в лугах продраться в тропах затерянных медовых ай блаженно
ай пиано в медах качающихся ай сладко забыться затеряться
Ай хочется полечь уснуть как шмель в меду в забвенных материнских
кормильных травах травах
Ай! Ау! Ай где косцы косари певучие лазоревые со своими жгучими
косами
Ай где в заброшенных овсах да ржах жнецы с серпами
Аль от медовых пьяных трав хмельных и коса твоя косарь святой
аль коса густая тяжкая хмельная
Аль захмелели полегли в родимых травах косари хмельные с пиаными
медовыми косами
На которых налипли медовые пчёлы да шмели да стрекозы мёды алчущие
Да лакомо лакающие
Айда! Аль во пьяных святых травах все святы а пьяны пьяны пианы
Иль один остался на Руси медовой пианой один острокосый косарь
непианый остроглазый
Иль одна его ледовая вселенская коса не захмелела не отяжелела
Но он косит не травы
Но он жнёт не овсы не ржи златостоящие златоосыпающиеся
Да и не косарь он а косариха
Аль одна осталась на Руси Косариха с древнею Косою
Аль она Она одна Косою машет вьётся ходит над бездонною медовою
непуганной травою
Аль Она машет Косою над твоею брат мой и моею пьяной колосистой
непутёвой заблудшей пьяною блаженной головою
Ай Господи!
ВСЕЛЕНСКИЙ МЕДОВЫЙ СОН РУССКИХ КОСЦОВ В НЕИСТОВЫХ НЕОБЪЯТНЫХ ТРАВАХ
Русские косцы кормильцы что' полегли в июльских медвяных неистово
медовых сладчайших травах
Что' спите что пьяны от трав пианых
Где же коровы ваши где козы где овцы млечно ладные
Кто же будет косить травы кормильные
Кто же будет кормить Русь матушку молоком дымучим тягучим упоительным
Ай да что' за травы лазоревые духмяные упоительные утешительные
Ай да что' же крушить сечь косить нам косами стальными мертвенными
живую плотяную растительную жизнь волну лазоревого
духмяного разнотравья
Ай жаль крушить убивать травы
Вот и лежим радостно необъятно хмельно в травах нетронутых
Вот и ликуем бездонно в травах родных колыбельных отчих
И трава уж сладостно прорастает через косы наши пробивается
Тут! Тут в медовых травах со шмелями златыми напоёнными покоится
земное хмельное Царствие Небесное Сладчайшее
Тут! В травах непуганых первозданных райских доадамовых
Ах! Русская силушка пианая в траве лежит...
Ждёт? Спит?.. Таит?.. Хранит?..
Гляди Косарь уснулый сладко - Русь безвинную блаженную созрелую
не проспи! не прогляди...
Гей! Гей! Русский Иисус Христос Спас полевой Косарь! Пробудись!
Траву забвенья покоси...
ЗАБРОШЕННЫЙ НЕКОШЕНЫЙ МЁД ТРАВ...
Росистый подножный заброшенный запущенный некошеный тунный свят
мед мед июльских некошеных нехоженых трав трав трав
Течет бредёт одичало необъятно сладит горчит окрест меня
А где в травах необузданных невнятных непролазных Русь Святая моя?
Где золотистая изба? Где сельская косая на холме церквушка? где ива над прудом?
Где пастух? где косарь? Где лошадь? где корова? где всятравяная
вся насквозь из одной дикой травы коза?
Где? где? где? Хотя бы хоть одна медовая блаженная пчела пчела? пчела?
Одни комары да мухи да слепни да шершни ластятся кроваво липнут льнут
неслышимо окрест меня
Ай окрест лишь травяная разнотравья дикотравья пышнотравья
дивнотравья малахита зеленого благодать
Ай окрест одна трава! окрест ай никого! окрест ай ничего! ай никогда что ль? ай
никогда? никогда? никогда! аль? аль? аль?
Гой! Травяная трав неистовых целебных - а для кого целебных трав
пастьба? волна? гульба?
А где медовая резвучая певучая косьба?
Один лишь пианый необъятно сладко блаженно раздольно певец певун лугов
бредёт бредёт поёт мычит плетёт слова в одичалыих лузях лузях лузях
Ау! ау! Да это ж я... да это я... всего лишь я...
Да даже косариха смерть с бутылью сливового дурного самогона первача
Побросав позабыв разбросав свою косу в травах лазоревых пьяно
ластится лежит да спит спит всласть всласть
Да поодаль спит губасто сладко как дитя во чреве матери младой
Косарь Руси Иван в бурьянах сладких в самогонных винных клеверах
да в конских паутинистых синь-лопухах
Иль это полевой Отец Руси Иисус Христос Спас
Да!
ЗЕМЛЯНИЧНОЕ ЛЕТО
Матушка моя! такой нынче урожай лесной кроткой духовитой земляники
уродился этим блаженным летучим летом летом летом
Я набрал ленно полно лукошко лесных рубинов земляники
Ах матушка! вот бы насыпать нежно доверху этих ягод сокровенных
в твою старинную любимую чашку
А есть древняя народная примета лета - кто съест десять чашек земляники
Тот не будет хворать болеть жемчужною искристою бездонною зимой
зимой зимою
Ах матушка
Да нет тебя уже уже уж на земле
Уже четыре года протекло как ты ушла покинула неслышно нежно
улыбчиво осиянно
Эту земляничную землю это духовитое исполненное рубинов лесных
текучих земляничное лукошко
И любимая твоя старинная чашка пустынна и чиста
Ах древляя народная примета
Что ж ты? что ж ты не сбылась? что ж ты как вокзальная цыганка
посулила? поманила? понаделала?..
ДЯТЕЛ - ДОЛБЕЖНИК
Бреду брожу лечусь в летнем лесу целебном пуховом летящем
Дятел-долбежник - вечный соловей русского леса стучит лечит дерево
Извлекая из коры и заболони древогубителей: златок, стригунов,
стеклянниц, усачей...
Вот бы и человеку многоболезному как роща дерев - вот бы человеку
такого врачевателя от грехов...
Я выхожу в луга несметные некошенные заливные молочные
А где стада ваши? а где пастухи ваши? а где косари с косами?
Аль стада заблудились? аль вымена коров заброшенных о травы избились
истратились искололись без доярок блудливых?
Аль пастухи и косцы полегли не с косами а с самогонными бутылями?
О Русь-матушка иль почила в сонь-синь-травушках?
О Русь-матушка аль стала сонь-синь-травушкой?..
Иль нынче в лютое безвременье лихо трудятся лишь дятлы да воры
да тати да блудницы да убивцы?
А иные полегли в несметные сонь травы с медовыми слепыми
самогонными бутылями?..
А кто разбудит Русь-матушку почившую в медовых сонных травах?
Яблочный Золотой Спас уже грядущий в еще зеленых изумрудных яблоках
ШЕРШЕНЬ
Я брожу в травах мокрых сладчайших под ливнем теплым августовским
икшанским
И собираю белую жемчужную ромашку и золотой зверобой что свежей
бронзой пахнет
Я нагой брожу в ливне телесном теплом материнском утробном
И неслышно неотвратимо комары слепни мухи и бабочки (бабочки зачем?)
садятся в ливне на тело мое и пьют сладко кровь мокрую мою
А потом густой шершень неслышно прилипает пристаёт к телу моему
И я гоню комара и слепня и мух и бабочку гоню
А шершня неистового кромешного терплю
А шершень ест пьёт гонит бьёт язвит коров лошадей и коз
А нынче люди русские порезали извели коров коней и коз
И я стою покорно в травах необъятных тоскующих по скоту русскому
убитому
Как тоскует русская всевечная вдова по вечноубитому мужу воину своему
И я стою виновато мокро повинно в травах как сгинувшие враз корова
конь коза
И шершень упоительно мстительно пьёт ест смакует цедит язвит меня
И только мокрая высокая трава родимая жалеет гладит лелеет касается
родимая меня...
ДРУГ УШЕДШИЙ МОЙ
Друг ушедший мой
Вот твоя заброшенная запущенная трухлявая согбенная словно упавшая
на колени изба изба
Луговая овсяница вика зверобой полынь осот короставник нивяник
голубой цикорий луговой мятлик венерин башмачок оплели окружили
удушили былое жилье житье твое
О друг ушедший навек усопший онемевший мой мой
Твоя изба опала наклонилась низко полегла в траву и шепчется с травой
и травой стала
Твои плетни истлели пали и травою стали
Твоя калитка с ржавым истлевшим замком пала
И лежит таит в траве забвенной становясь травой
О друг усопший сладчайший незабвенный мой
И ты ушёл в траву аки плетень аки калитка с ржавым замком
О, друже аль и ты шепчешься с травой и стал шепчущей мятущейся
шелковой травой
И в какую калитку нынче ты стучишься и какой замок ты отворяешь
И я знаю чую что калитка райская та та та тебе неслышно нежно щедро
отворяется
И принимает навека и ублажает... ублажает... и уводит сладко усмиряет.
умиротворяет...
ДЕРЕВНЯ ГРУМАНТ...
В.И. Толстому - хранителю Костра и Колодца
Накренилась сгорбилась скукожилась нагнулась надломилась
Моя древляя родимая сиротская изба изба ветошь муха над обрывом
над рыдалистым обрывом
Наклонилась безвольно как пьяная моя изба над родимым обрывом
Где уже вечерние летние родимые сбираются восстают туманы плавают
жасминные ясминовые
А я хочу уйти в туманы уйти облечься омыться навек затеряться
навек раствориться
Затужила задумалась закручинилась изба моя плакучая над плакучим
падучим обрывом
Где уже поднимаются восстают туманы туманы травяные ай ночные
ай ночные ай слезливые
А я хочу навек в туманы во родимые родные одне мне уж оне остались
сироты стоячие родные
Ай нет на земле у меня никого окрест родней да ближе
А в деревне никого опричь туманов да обрывов
Наклонилась изба моя как вся Русь моя родная пустыня над обрывом
где туман мга мгла
А я хочу в туман
Как падучая плакучая изба моя
Как плакучая Русь моя
Как усопшая как заживо усопший погост стоячий деревня моя
Но! Чу! Мне чудится как пьянице бездомнику заблудшему
Что там в тумане - Царствие Небесное где ждут меня младые матерь и отец
И они шепчут ласкают кличут меня в туман
И я бреду туда где их нежные кормильные неизъяснимые несокрушимые
персты
Лелеют трогают меня как трогают сосцы коровы первое лепетливое дитя
теля
Как лижет дымным языком корова первороженица склизлое
мокроперламутровое жгучеперламутровое перводитя первотеля
Родная древляя текучая дремучая моя изба согнулась наклонилась
надломилась над обрывом
Где уже туман вечерний летний восстает
Родная дремная изба моя как жизнь моя едва дыша нависла надломилась
над обрывом где туман
Родная древляя падучая плакучая изба моя как Русь моя едва дыша
склонилась смирилась над обрывом где туман мга мгла взошла
Уже уже вся деревенька Грумант родная моя уж накренилась надломилась
затужила над обрывом где туман
Уже вся Русь моя склонилась смирилась над обрывом где туман
Но лето полное июльское окрест шумит веет лелеет благоухает сиреневым
соловьиным малахитовым атласным разнотравьем травостоем
Где безвинно пылает неизъяснимый луговой мятлик и однажды
в восемнадцать лет цветет венерин башмачок
(О не спугни! не надломи луговой мятлик и венерин башмачок!)
Но лето полное окрест течёт теснится клонится от ветра духмяными
медовыми травами и цветами
И где трава? и где цветок? - один Господь Вселенский Садовник знает
отличает...
(А я не ведаю, слепец цветов и трав, а я не знаю )
Но небо летнее исполнено избыточных алмазных звездопадов
И Господь на твоих глазах творит из дальных смутных галактических
алмазов близкие горящие летящие метеорные бриллианты
И! И к кусту венчанных чайных роз в дикой необузданной траве промята
медовая тропка
Хотя моя деревня вся уж наклонилась вся забылась над обрывом где туман
Хотя моя деревня вся уж заживо погост стоит усопший
Но дивным духом сладких чайных роз хмельных напоена святая тропка
О Боже!
Уж не прошла ли тут уж не коснулась ль тут куста духмяных чайных роз
Заботница Руси Святая Богородица
В летнем сарафане тереме кумачнике осыпанном ликующими розами
* * *
О мои родные родимые пятнистые землистые
Гонимые ворогами безвинные послушливые покорливые наклоненные
намеленные да враз заброшенные сироты избы избы избы
Что ж вы все враз вдруг рухнули упали подрубленно погибельно на
послушливые немые на колени
Перед ворогами бесами иродами иноземцами иноплеменниками
шумливыми
А вселенски лукавыми трусливыми
О где же ваши огненные христовы воительные топоры лопаты мечи
колья да вилы
Аль в бугристых печальных пианых некогда святых кормильных руках
Одне похмельные самогонные кружки стаканы да бутыли
Ах заброшенные избы а где ж ваши витязи заступники воители
В конском щавеле вымахавшем выше крыш что ли что ль заблудились
ЯБЛОЧНЫЙ СПАС
1.
Луна... Подсолнухи... Овёс...
Август жнивень
Яблочный Спас
Плещется вселенский океан юдоль карабль ковчег тихих матово трепетно
переливчатых проливчатых звёзд звёзд звёзд
А звёзды в небесах
А плодопады во садах
А мой пугливый прирученный зябкий малый яблоневый сад
Роняет мохнато шумно лунно яблоки в траву
А прохожий полевой Иисус Христос - человеков грешных и яблок палых
Спас
Тихо поднимает собирает серебряные текучие пахучие зыбучие яблоки
лучезарными осиянными чародейными золотыми вечными
вселенскими колосистыми перстами
А дверца утлая одинокого фанерного летнего домика ковчежца моего
Всю ночь всю ночь радостно открыта распахнута разъята
В бездонно необъятно чудотворно ворожащее звездами и подсолнухами и овсами
русское родное кормильное колыбельное поле поле поле поле поле
О Прохожий Боже
Что ж Ты не заходишь? что ж Ты не заглянешь? что ж Ты?
что ж Ты Боже Боже Спасе родный родный Отче
Что ж Ты всё Прохожий
Не Захожий...
2.
Полнолунье... Златые качливые дремливые подсолнухи...
Золотые рассыпные овсы...
Ай забыться закачаться затеряться в подсолнухах?
Ай раскидаться ай рассыпаться в переспелых овсах овсах?
Август жнивень звездочёт
Яблочный Спас
В небесах – звездопад
Во садах - плодопад
А в моем бедном колышащемся яблоневом неизъяснимом саду саду
Яблоки яблоки яблоки жемчужные лунные падают рушатся свергаются в
серебряную звенящую многострунную траву
И прохожий полевой улыбчивый деревенский наш Спас Иисус Христос
Нежно неслышно собирает поднимает палые яблоки и кладёт их
прирученно на крылечко рухлой лунноворожащей лунноплывущей
в поля избы млечной молочной телячьей моей
И всю ночь! и всю ночь дверца шаткая сладкая тихой избы ладьи
неподвижной моей
Вся вся вся распахнута разъята раскрыта безвинно щедро в необъятное
лунное наше кормильное отчее поле поле поле
Жду я Двухтысячелетнего Бессмертного Гостя
Жду жду томлюсь - даже ужин ночной из картофеля и лука младых
земляных приготовил
Жду - а Гость не заходит
Только тихо сложил палые яблоки на крыльцо моё
И ушёл в колыбельное необъятное поле
3.
Полнолунье... Подсолнух... Спас...
В небе короб плывучий карабль ковчег палых падучих текучих
плакучих проливчатых звезд звезд звезд
Август жнивень
Август резчик седой ювелир звездочет расточил раскидал в небесах свой
вселенский огнь пламень алмаз
А в садах переспелых перемлелых бродит Сторож Садовник
Яблочный Спас
Погоди! подожди! Не томись! Предосенний одинокий печальный мой брат!
Не печалься!
Перед тем как пройти прошествовать в Вечный Ночной Гефсиманский
неопадающий Сад
Русский наш Садовник Страж забытых садов и заброшенных человеков
Полевой наш прохожий батюшка радостный нежнохмельной от множества
яблок медвяных ленных
Наш наш батюшка вечный Иисус Спас
Непременно! нетленно! неопалимо! неудержимо! неизъяснимо! Лучезарно
Посетит твой деревенский скоротечный малый исполненный серебряных
яблок садик сад сад
Чтоб златую падалицу в травах бережно нежно нерукотворно улыбчиво
поднять собрать
Да уложить на крыльцо твоей просиявшей возликовавшей воскресшей
всяким брёвнышком да всяким окошком избы избы избы
О мой предосенний веселый улыбчивый осиянный мой брат!
Потому Он и есмь Святой Прохожий Вечный Садовник
Потому Он и есмь Яблочный Спас
Потому и прейдут все сады земли
А останется Вечный Садовник Спас
ИКШАНСКИЕ ЭЛЕГИИ
1.
Прошёл летний дождь
И в каждой блаженной лесной кишащей мальками луже
Колышется великая бездонная тайна возникновенья жизни
Я гляжу в лужу аки в душу
Я гляжу в колодезь тайны
О Господь откуда я?
А не из этой лесной блаженной колыбели?..
2.
О тысячелетние раздумья упованья летанья витанья метанья
однодневных бабочек
Витающих над русским золотым медовым дикотравьем
дивнотравьем разнотравьем пышнотравьем
О чём вы сестры братья дщери сыны отцы матери
О чём трепещите всего лишь от рассвета до заката
О однодневные жизни витающие
О однодневные бабочки
И всякая живёт один день
А стаи бабочек вечно витают…
И одна бабочка тленна
А стая бабочек бессмертна
3.
Ночью я брожу в своём крошечном саду
Где заблудший дымчатый ёжик кажется ночным майским ползучим
трескучим жуком-исполином
И всю ночь тугие головки хмельных пьяных перезрелых качливых
пурпурных отяжеленных маков маков
Бьются слепо о мои ладони
И ласкаются и просятся лижутся как лики ночных мурлыкающих
сладостных пурпурных гулевых котов котов котов
И я вспоминаю моего древнего перса деда Ходжу Зульфикара
Которого я никогда не видел и не знал
А он любил лечить ласкать поднимать исцелять хворых людей
настоем дымом пурпурного мака мака
И сам пил курил цедил блаженно бредовый мак-текун и возлетал
заживо в небеса
Куда возлетают только после смерти
А он при жизни восходил возлетал
И вот я вспоминаю деда моего в ночи качливых пурпурных шепчущихся
маков маков икшанских
Как он качающих блаженными целительными святыми головками
головками
Аки головами наших святых дедов еще при жизни в райские селенья
маковые возлетавших
Ах ночные мои маки деды пурпурные блаженные летающие райские
Ах ночные мои маки ласкающиеся…
Ах маки…
Ах святой мой дед Ходжа Зульфикар маковый
Ещё при жизни в рай-мак блаженно забредающий
Ещё при жизни хадж в рай свершающий
НОЧЬ
Ночь
Август жнивень густарь август зарев
Август апостол стрекоз
Август звездопадник
Кто-то косит в небесах вселенскою косою перезрелы звёзды
И такая тишь блаженная стоит стоит недвижная такая тишь стоит
Что слышно как глухо с близких звёзд подкошенных
хрустальные нерукотворные собаки лают
* * *
Ночь
Август жнивень август густарь
Август звездопадник август звездочет
Такая тишь стоит
Что слышен вселенский шелест шелковых разрывчатых рассыпчатых
падучих звезд звезд звезд
ЖАРА В БРОШЕННЫХ ХЛЕБАХ
1.
Такая лень истома зной мга хлебная текут в златых заброшенных
хлебах хлебах хлебах
Что даже изумрудному атласному ископаемому запоздалому майскому
таиннику жуку
От колоса тягуче отягченного на иной колос лень лень лень перелетать
Ей ей! ей... лень...
Зачем жара в некошенных златых хлебах
Зачем в них изумрудный жук течет
Зачем во мёртвом злате изумруд живой
Зачем поэт в заброшенной Руси…
2.
В заброшенных некошенных хлебах ржах ржах овсах рассыпных овсах
Плакучий тучный согбенный колос сирота златой роняет бесприютно
серебряны семена
Русь! Позаброшенная тучная позабытая покинутая косарями да жнецами
да сгинувшими коровами да козами да овцами
Пониклая как тучный надломленный колос сирота
Русь нынче Ты чья? чья? чья?
Русь! Ты Дщерь колосистая златая серебряная Дщерь
Отца Косца Жнеца всех земных колосьев и спелых святых человеков
Иисуса Спасителя Христа
Кликнешь позовёшь когда? когда? когда?...
СМЕРТЬ ПОЭТА
Поэт пошел в летний лес в летние поля луга и стал угнетаться убиваться и
блаженно задохнувшись преставился блаженно трепетно
тонкоструйно тонкострунно
Он шептал смиряясь в травах колыбелях саванах саванах качающихся:
О, неизъяснимо! неизгладимо! непереносимо! невыносимо!
Ой невыносимо что лето русское такое блаженное и такое болезно
смертельно краткое
И вот вот вот оно русское разнотравье долгожданно явилось пролилось
родилось вылупилось вынеслось выметнулось выпало хвостами
павлиньими из земли унылой
Русское малахитовое малиновое смарагдовое изумрудно лазоревое
русское святое буйно щедро разнотравье
И и вот уже уже уже уж оно посеребрилось и клонится рушится к земле
истекая медами спелыми шмелями и мухами и муравьями и стрекозами
и гадюками янтароядными и алмазными пауками падает замертво
к земле и усыхает умирает
О не принимает о душа моя о не вмещает забвенье ой не принимает
и не преломляется а хрупкая хрустальная ой разбивается
Ай хмельные родные колыбельные травостои медовые мои омуты
Ай хочу в вас затонуть уснуть уйти навек заживо медово
Ай не хочу выбраться выжить уйти из травяных запутанных омутов
медовых
Ай невыносимо неизъяснимо неизгладимо непереносимо
Ай прощайте травостои святые еще колыбели и уже уже уже погосты
голубые саваны мои еще живые изумрудные! лазоревые! малахитовые!
Еще! еще! еще не золотые!
О Боже! Я не увижу вас бездонно слёзно нестерпимо золотыми...
* * *
Опять я одинок бреду на ледяной ночной дороге русской
Льды талые таалые обильно ластятся текут лукаво подо мной
И вот вот я рухну али насмерть упокоюсь аль во талых льдах
блаженнейший усну уйду смирюсь
А кто в ночи родимой русской первобытной утробной меня мя поднимет
упасет
Никто никто никто
А только талая неистово Звезда Волхвов лиется разливанно всепустынно
равнодушно дально надо мной
Как Чаша Амфора Потир древлего святого давно забытого вина вина вина
Ах но от этого звёздного вина я доселе блаженно пьян пьян пиан
Аки все человеки на всех дорогах русских на всех текущих льдах льдах
льдах
Во всех крестильных колыбелях иорданях прорубях
Где лещ родимец уже трётся пенною искристою огнистою икрою исходя
КУДРЯВЫЙ МАЛЬЧИК.
Весна... Протальник март... Талые всеталые бегучие ручьи курчавятся
А на осевшем сугробе мальчик талый сидит обхватив по сиротски голову
кудрявую
И всхлипывает рыдает горестно иль радостно
Дитя дитя чадо талое кто ты? что плачешь? что головку кудряво склоняешь
к водам талым курчавым?
Я пытаюсь подойти к мальчику но он словно плывёт уплывает
растворяется в снегах талых талых талых
Кудрявый весь мальчик растворяется разбегается что ль в водах курчавых
Я бегу к нему а он рыдает рыдает и уплывает потопляется смеркается тало
И вот я бегу в талых протяжных алмазных водах талых
Уже ночь нощь на водах талых
И я плачу плачу
Где ты где ты талый рыдающий кудрявый мальчик
Иль стал водой талой безымянной хрустальной курчавой
О чадо кудрявое в водах курчавых
О март протальник
Я ль в твоих талых водах отражаюсь усмиряюсь растворяюсь уплываю
РЫБА
Я упиваюсь грежу дивной сладкой горечью быстробегущих дней дней
Как грезит лес полётом листьев златоупадающих
Как грезит небо караванами птиц златоулетающих
Как грезит горная осенняя река волнами усыхающими
Где рыбы спят под донными серебряными выступившими выбежавшими
валунами
И видят сны о ледниках весенних тающих и водах шумных многоталых
среброталых
Господь! Я Твоя рыба спящая в засохших реках как в песчаных одеялах под валунами
грезящими о водах вешних вешних талых талых талых
хрустальных алмазных рассыпчатых святых покровах покрывалах
Айхйяааааааааа
МОЛОДОЖЕНЫ
жене Наталье Зульфикаровой
Когда мы были молодоженами дымными в далёком дымном блаженном
осетинском селенье Хазнидон
И там плескалось у нашей блаженной целомудренной кибитки
колыбельное фаллическое кукурузное златое поле поле поле хмельное
И в золотых кукурузах носились мчались метались смекалистые
самшитовые спелоногие изумрудные перепёлки
И мы с младой моей пунцовой уж уже ночной распахнутой моей женой
Натальей
Уже уже - увы - распахнутым медовоспелотекущим малахитово-рубиновым
бутоном
Ловили ловили блаженно блаженными руками очарованно изумрудных
перепёлок в золотых златых кукурузах
Но не могли поймать тех тех тех перепёлок кукурузных спелых
ак груди ночной млековой проливчатой младой младой жены жены
А головы тех перепёлок были как талые розоволикие ея несметные раздольные
соски соски соски бегущие растущие
Куда куда вы убежали те перепёлки? куда куда свернулись те миндальные те
дымно дымнорозовые соски? соски? соски?
И мы ловили тех перепёлок и не могли поймать
Тогда сидящий на вечном камне вечный старец Хазнидона Амурхан
улыбнулся и сказал
За последнюю тысячу лет никто не поймал руками изумрудных перепёлок
Но вы блаженные молодожены и может быть перепёлки скороногие
сами придут в ваши ладони
Ах медовый дальный дальный дымный месяц в осетинском святом селенье
Хазнидоне!
Ах золотые кукурузы медовые
Ах изумрудные перепёлки так и не прилипшие так и не приставшие
к нашим медовым дымным ладоням
Ах блаженные медовые кукурузные изумрудные молодожены перепёлки
Куда унеслись…
Ах кто вас нынче ловит ловит ловит безнадежно зачарованно
О Боже! Боже! Боже! Боже!..
СНЫ
Я выбросил на помойку свою дряхлую подушку
А в ней были все мои сны
Как будто родную седую кривую избушку старушку
Спалили спьяна братаны...
ПОСЛЕДНИЕ ДНИ ДЕРВИША
1.
В моей высокогорной одинокой чайхане только чайник с зелёным чаем
и засохшая гиссарская лепёшка
Но! ещё! целебный свежий необъятный речной блаженный ветер от реки
Варзоб-дарьи!..
О Господь дней моих! Скоро иссякнут изумрудный чай и жемчужная
лепёшка
И останется только вечный речной ветер! ветер ветер
О Господь! Иль пора уж уже мне уходить с земли?
И последний сладчайший ветер подхватит аки пианый друг меня
и понесёт ласково бережно туда туда туда... Айя!..
Где ждут меня вечные матерь и отец... и возлюбленные други и жены мои
уже навек мои мои...
2.
В последние нищие дни своей земной жизни
Когда нищета и голод охватили Азью и Русь как ночной пожар ломает
камыши как ночной пожар ест кибитку камышовую...
В последние дни дервиш Ходжа Зульфикар блаженно пас стадо чужих
белопенных коз коз коз
И он брёл блаженно улыбаясь средь коз
И сладостно называл их давноушедшими святыми именами своих дев
возлюбленных жен жен жен
И он шептал козам: Зумрад... Лайло... Ирина... Людмила... Хуршеда...
Халима... Анастасия... Хамро... Кумри... Латофат... Марина... Мария...
И все прах прах трава трава трава...
Но козье стадо курчавое было мало мало мало...
Коз было мало а забытых жён было множество как звёзд в ночи
И тогда дервиш курил мак
И уходил в необъятные неувядающие незабытые сладчайшие тайные воскресающие
безымянные стада стада стада своих сладчайших жён жён жён
ЖЕНА ФАРАОНА ХЕОПСА
Изменница! Неверная жена!
Я ждал тебя у пирамид
Где только что твой муж Хеопс
Почил навек в бессмертном саркофаге
Ты не пришла
Прошли века
Но всё моя душа болит скорбит молит
Хоть наши мумии влюбленные
Сближаются в пирамидальном мраке
В замогильном браке...
ПАМЯТИ СЕРГЕЯ ЕСЕНИНА
1.
Колыбельное... Молочное... Овечье... Птичье... Лепетное...
Дочеловечье...
Родимое... Сеногнойное... Дождливое... Коровье... Травяное
Алый недозрелый месяц из ноздри ночного водопьющего коня блестит
лиясь слезой слюной серьгой
Мы с нечаянною шалою возлюбленной моей обреченно окрыленно переплелись перемешались
перепутались в медвяном многозвенном русском нашем разнотравии медовом
И всю ночь всю нощь исходим мечем наго друг о друга самой древней самой сладкою
жемчужною родильною блаженною чреватою плодовою росой росой росой
2.
Мы с нечаянною полевой возлюбленной моею наго спело валко полегли заколосились
позатонули позабылись покосились в медвяных малахитовых
шелковистых бархатистых травах травах травах
Шмель златой раздавленный погибельно нас ел
Я впервые взял косу и неумело пылко оголтело покосил луг заливной
спел спел
Знают только муравьи да коростель дергач как мы в траве покошеной
подкошенно витали колыхались свято да стонали ублажались
Да осталась гроздь горсть заветных тайных рдяных капель девьей крови
на заброшенной моей косе в траве
1.
Летняя лесная полевая тоска истома превыше осенней золотой
всеусыпляющей печали
Когда ты бродишь утопая увядая в русском несметном духмяном
пышнотравьи разнотравьи дикотравьи
Когда ты бродишь в разнотравии вселенски одинок
Как на Кресте Иисус Христос
Как Бог в Конце Времен
2.
А летняя тоска превыше осенней золотой печали
Когда блаженно одинок ты бродишь в русском разнотравьи
И всякий муравей в траве счастливее тебя
И всякий шмель златой на голубом лазоревом цикории тебя жалеет
И всякий опадающий сырожемчужный куст жасмина тебя летящими
по ветру лепестками бережно ласкает
Как мать дитя полночное новорожденное оберегает задевает лучезарными
молочными перстами и сосками
А летняя тоска истома превыше золотой осенней печали
УТРЕННИЙ СОН
Приснился мне привиделся под утро летний сон сон сон
По бушующему морю плывёт персидский павлиний необъятный ковер
И на нём пляшут под барабаны ликующие азербайджанцы и иранцы
Райские посланцы что ли
За мной приплыли что ли
И откуда в волнах ликующие плясуны и барабаны
О Боже прощаешь принимаешь провожаешь?..
РУСЬ НЫНЕШНЯЯ РУСЬ СЛЕПАЯ
Слепая рать бредёт в полях - навстречу лютый враг
Но вождь слепой влечёт слепцов мимо врага - в овраг!
* * *
Русь-матушка уходит в сонь-травушку
Русь-матушка стала сонь-травушкой...
Русь-матушка стала сонь травушка…
* * *
Я хочу блаженно умереть во кипрском виноградном монастыре Махерас
Чтобы душа моя уставшая от бесконечных русских снегов и бед
Обрела в исходе виноград вертоград
Да купалась аки дитя после ледяных прорубей в лазоревых виноградных
вечнопианых вечнохмельных волнах
Где жива осиянна струя Иордана в которой Святой Иоанн крестил
окроплял Вечного Отрока Христа
* * *
Уже душу заблудшую мою кличет кипрский древлий святой монастырь
Махерас
Оставь странник костёр людей
Оставь сладострастник костёр страстей
Там ждёт тебя твоя последняя келья вечности ладья
Средь виноградных хмельных уже загробных радостных
уже смыкающихся над твоей головой ветвей ветвей
СМЕРТЬ В ВАВИЛОНЕ
В Вавилоне люди встречаются только на похоронах
Ах ты дышишь еще мой всепустынный мой всеодинокий брат брат
Ах только смерть тебя упасёт унесёт из пустыни
(Ведь пустыня - это тоже одиноких барханов град)
А дотоле будешь мёртв а дотоле будешь люто колодезно одинок
Пока смерть спутница подруга одиночества за тобой не придёт
А умрешь - останние журавлиные забытые сладчайшие друзья и
возлюбленные бывых дней
Соберутся воссядут за погребальный за праздничный стол иль гроб
Перепутав от лютого одиночества где радостный стол хмельной
а где траурный похмельный гроб
Гроб и стол так похожи на погребальную лодку в бездонных песках
В нильских струях пирамидальных добиблейских лысоседых египтян
Ах в Вавилоне люди встречаются только на похоронах
Ах мой брат - значит ты мёртв пока не умрёшь
Ах значит ты мёртв и колодезно одинок пока не умрёшь
Мой забытый и всех позабывший загробный мой брат
Вавилонский мой древнеегипетский плывущий в погребальной лодке
мой брат
Ах значит ты мёртв и одинок в Вавилоне пока смерть за тобой
не пришла
О как бы хотел я скорей умереть чтобы встретить вас мои сладчайшие
святые забытые друзья...
А ведь Вавилон - се нынешняя погребальная Лодка-Москва
* * *
Я бреду по ночной степи исполненной летучих тучных звёзд звёзд звёзд
А там Костёр человеков шумит кишит горит
Там пьют любят рождают убивают прощают умирают стареют уповают
И я у Костра Сего со человеками живу дышу ликую сладостно грешу
Но сколько тому Костру гореть? и искрами летучими лицо мне опалять
ласкать?
И вот уже угли о лицо мое угарное летят и жалят насмерть
И многие мои друзья в Костре навек горят дымят и остаются навек там
Так трудно отлепиться от блаженного сладчайшего Костра
О Господь ужель уже пора
Но там у Костра еще дышат мать моя
И чада многие безвинные и возлюбленные жены и хмельные спелые
родимые сладчайшие друзья
А что же неоглядная ночь Нощь окрест Костра окрест меня
И что же только звёздами ледовыми меня охватит ночь ночь ночь
Когда я отлеплюсь бездонно больно жгуче от Костра
Господь мой Вечный мой Отец в пустыне хладных звёзд возьми прости
утешь меня...
Ведь нет сирот у Тебя у Тя
РОЖДЕСТВО ВО СНЕГАХ
О моя Русь то ль матерь то ли мачеха то ли декабрьская то ли
январская
И я бреду по твоим вечеровым тьмовым холомам многоснежным
многодальным многосвятым
О Боже! Нынче ночь Святого Рождества в русской снежной пустыне
в русском древлежемчужном поле поле поле
О Боже! О доколе Богородице раждать в пустыне снежной?
в снежном необъятном всепустынном поле поле?
И кто тут приидет Святороженице на помощь?
Но! В Ночь Святого Рождества во снегах беспробудных зде грядёт
зде шествует всходя стопами над снегами Сошественница Дева
Святороженица Богоматерь
Чу!.. В какие пуховые ледовые жемчужные искристые сугробы
Она пеленает Вечного Агнца?
Впервые увидевшего необъятные снежные одеяла да детский ночной
живой чепец из радостного заснеженного русака снегопадника зайца
Ах Господь! Ах каково раждать Богомладенца в русских снегах
где уже по деревням осиротевшим не рождают жены даж земных
младенцев?
Ах да где мои родимые повивальные бабки деревеньки
богоприимицы тысячелетние кормилицы хранительницы
Ах кто же Запоздалицу Звезду захожую с небес на Русь
Заступницу Святороженицу свято приимет
Кто Агнца обернет в пеленки? кто обрежет пуповину?
кто омоет сукровицу?
Кто блины с конопляным маслом да сочники картофельные захожим
заснеженным Гостям улыбчивым улыбчиво придвинет?
Ау! ау! ау! но где ж вы деревеньки трепетные кривенькие стыдливые
Родильные домы земные для Гостей небесных
Ау!
Но над затонувшими в бездонных снегах крышами виются не дымки
гостеприимные
А ветры ледяные острые срывают снег и мертвый снег над
брошенными избами сиротски сыплется курится
А не хлебный дым печной живой струится длится веселится
Ау! ау! а где же вы старушки вековухи да деды святые русичи
молчальники в тысячелетних избах избах избах
А снежный неоглядный ветер носит в поле ледяном безлюдном
голоса хоры загробные с небес курчавые кручинные
Ах Матушка Заступница помилуй пожалей нас
Мы Тебя не дождались
А нынче мы не в избах
Нынче мы в могилах…
Тогда Она с Младенцем восстаёт встаёт над снежным полем
в небеса
Тогда Она встаёт над Русью в небесах аки вечная Звезда
И ждёт ждёт ждёт
Когда хотя б одна кормилица родимица изба в снегах очнётся
да приветный свет прольёт
2006