Стать тобой

Нет, я сегодня совсем послушная, нервные срывы – другой учет, мама, запри меня в комнате – душная песня как мёд по губам не течет. То, что Матильда – блондинка из истинных и потому ему ближе всегда, не подпускай ты хотя бы на выстрел их, от равнодушия к смерти горда. Все они будут твердить безопасное и придорожные рвать васильки, и пропускать безударные гласные, и васильками кормить из руки. Мама, запри меня в комнате, главное, чтобы вопросы остались внутри, это движение мимо и плавное, ни на кого сквозь себя не смотри. Что бы там ни было, всё успокоится, и у Гертруды в вине – ванилин, девица красна, угольная Троица, что ты там делаешь в соснах один. Милая-милая, дай мне опомниться, всё, что не вспомнится, будет со мной, девица красна, угольная Троица на кольцевой и вагон голубой. Нет, я сегодня совсем послушная, марки наклею, пойду гулять, завязь ненужная, улица душная - всё повторяется в мире опять, и разрушать ведь – не строить, как видим мы, строить и жить и опять разрушать, станем с тобою мы лучше невидимы, выбросим в море ненужную кладь. Нет, я сегодня совсем знакомая, окна напротив или сестра, и никому не известно, кто мы, и искры расходятся от костра. Ты мне прощаешь любые скорости и остановки у беляшей, и остаются ланцеты в полости, и ничего никогда не шей. Ты мне прощаешь любое винное и головное, и из души, всё наносное тире глубинное, жи или ши и другим пиши. Участи наши совсем незавидны – выбрать одну и ее стеречь, как голубки в рукодельи, праведны, все не хотят превратиться в речь и тосковать о своей единственной плоти суглинистой и немой, в роще весной оставаться лиственной – больше на всех не хватает хвой. Ты мне прощаешь мое нестрашное (дескать пугает, а мы ребром рыбу поставим), прощенье зряшное, и для души разведенный бром.