Ты мечтал о жене, что в ладонях, податливой глиной,
Станет светскою леди, с достоинством – кротко молчать.
У меня – ни кола… Из приданого – лишь пианино…
Я - сырьё, не из худших. И в паспорте - ставят печать…
С внешним миром отсёк мне все связи, растил и лелеял.
В безделушках на коже – созвездия, жемчуг морей…
Но сопящий в затылок конвой – для прогулок в аллеях,
Но внутри лимузина – вдоль ждущих рассвет фонарей…
Ненавистны мне с детства – «вставания на табуретку»,
От назойливых просьб – на чердак убегала, порой…
Ты сдувал с меня пыль, демонстрируя, как статуэтку,
Захмелевшим друзьям, ждущим зрелищ и хлеба с икрой…
Но всё чаще мне слышалось в песнях, что волком я вою…
Мне свобода – ценней всех сокровищ и сказочных благ.
Стонет, в праведном гневе, поместье твоё родовое –
Только вряд ли беглянку отыщешь, со сворой собак.
Высоко к облакам, по следам журавлиного клина,
Улетит моя боль вовлеченья в чужую игру…
Не грусти, не печалься, родное моё пианино –
Я со свалки тебя, непременно, потом заберу!