Могущество бурунов подчёркивает
основательность частоскалья.
Дно обнимает море;
над ним плывут озёра облаков,
обнимаемые небом.
Звёзды облепили черноту
фосфорицирующими родинками.
По кораблю, ползущему червем,
догадываешься, где горизонт.
Ветер шевелит волосы
на северном полушарии головы,
осебябливая губы
и расщелины грустеточивых гл-аз
(гл(аголю) Аз).
Песок, высыхая на теле,
исцеляется, причеловечась.
Закидываемые в сушу волны –
как суп в тарелках
на выыыытянутыыыых рук!ах
эквилибризта, рискующего упасть,
распаучившись на арене.
Ночь – на ноч-леге своём.
Мысли луны,
долетая до мыслей моих,
переплетаются в ленты,
позже расплетаемые на ней же –
бескозырке ночи бездумной,
погружённой в себя
(как мудрость,
в себя развёрнутая).
Скалы – как шахматные фигуры,
расставленные напротив
невидимого берега;
ими разыгрывает Время
бурунистый гамбит.