с рассвета громыхают
каркучие грачи,
встрепались малахаи,
смешались епанчи:
стянув у стражей ночи
рольмопс и цуккерброд,
на яворе сорочий
блаженствует народ.
кленовой колоннадой
по раннему ледцу
бегут барбос косматый
и нежная ши-тцу,
пастух летит над ними,
и дёргает слегка
за солнечное вымя
шкодливая рука.
и в каменный подойник
струится день парной.
живёт орешек-двойня
в избушке лубяной,
за правым отворотом
садового плаща,
где мыши строят соты
подземные, пища.
им зимовать вповалку –
колосьям и плодам -
и странствовать по жалким
пищучьим животам,
но спящее в повое
близнечное ядро
я до весны укрою
и назову хитро.
не сгинут в сером брюхе,
не канут в снежный рой
орешка лопоухий
с орешинкой-сестрой,
и липы щегольские
замелют лебеду:
откуда, мол, такие
взялись в простом саду?