Тот перекроенный особнячок
между Полянкой и Якиманкой
точил червячок, отпевал сверчок.
Сразу за булочной вход в переулок.
В сезон, непригодный для легких прогулок,
на входе зима воздвигала сугроб.
Вечный сугроб к весне оседал,
переставал заслонять подвал,
и грязную фортку жилец открывал.
Вот только как звали того жильца?
Помню пальто, но не помню лица.
Он спозаранку на Якиманку
топал с портфелем по переулку,
верно, на службу, не на прогулку.
Ветер ворота за ним затворял.
Помню, еще там росли тополя,
пухом стелилась под ними земля,
пух залетал через фортку в подвал.
Что сохранилось еще из пейзажа?
Гуляла там девочка из бельэтажа –
с внуками нынче в Хайфе сидит,
учит иврит, лелеет артрит.