Хоть голос загробный мглист,
он явственно говорит,
ибо в мозги, как глист,
въелся чужой ритм.
Хоть плотью и духом умри,
но если ты создал свой
неповторимый ритм -
вечно будешь живой.
Всегда отыщется юноша,
зачитывающийся до несчастья,
и ритмами в нем проклюнувшись,
как сердце клюется в запястьях,
вы снова заговорите,
но только невнятно и камерно,
как гром в домашнем корыте...
На ритме, въевшемся намертво,
мысль плеснет, как весло,
и глухо доносится голос,
и вызревает, как колос,
фраза из твердых слов.
Так умершие поэты
чревовещают во мне,
и курят мои сигареты,
а дым выдыхают вовне.
Но медиум их живой
не станет самим собой.